Том 1. Стихотворения 1892-1909

Брюсов Валерий Яковлевич

«Я помню вечер, бледно-скромный…»

Я помню вечер, бледно-скромный, Цветы усталых георгин, И детский взор, — он мне напомнил Глаза египетских богинь. Нет, я не знаю жизни смутной: Горят огни, шумит толпа, — В моих мечтах — Твои минуты: Твои мемфисские глаза.

22 июля 1896

«Побледневшие звезды дрожали…»

Побледневшие звезды дрожали, Трепетала листва тополей, И, как тихая греза печали, Ты прошла по заветной аллее. По аллее прошла ты и скрылась… Я дождался желанной зари, И

туманная грусть озарилась Серебристою рифмой Марии.

24 июня 1896

«Почему я только мальчик…»

Почему я только мальчик, Бедный мальчик, так влюбленный В это ласковое море, В этот берег обновленный! Почему я только мальчик, В глубине души таящий Радость странную, и горе, И восторг любви томящей! Почему я только мальчик, Почему сказать не смею, Как ее люблю я тайно, Как в тиши любуюсь ею! Почему я только мальчик, Почему ее люблю я, Почему во мгле случайно Не встречаю поцелуя!

«Меж скал разбитых…»

Меж скал разбитых, — Один! один! Блаженств забытых Я властелин. Там, у платана, Прошла она, Дождем фонтана Окроплена. Она глядела Печально вдаль, Где чуть темнела Небес эмаль. Она хранила В руке цветок, И обронила Там лепесток. Я у бассейна Его поднял, Благоговейно Поцеловал. Листок случайный, Ты мой! со мной! И кроет тайны Навес ночной.

1896, Кисловодск

«Это было безумие грезы…»

Это было безумие грезы, Невозможное полное счастье, В мире бледных желаний и прозы Прозвеневшие струны бесстрастья. Не ища ни привета, ни встречи, Но в томленьи волшебной отрады, Я ловил ее дальние речи, Мимолетно-случайные взгляды. Неизвестный, осмеянный, странный, Я изведал безмерное счастье, — Наслаждаться мечтой несказанной И свободным восторгом бесстрастья.

27 августа 1806

Ангел бледный

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи. Звезд вечерние алмазы Над тобой горят светлее. Ангел бледный, озаренный Бледным светом фонаря, Ты стоишь в тени зеленой, Грезой с ночью говоря. Ангел бледный, легкокрылый, К нам отпущенный на землю! Грез твоих я шепот милый Чутким слухом чутко внемлю. Ангел бледный, утомленный Слишком ярким светом дня, Ты стоишь в тени зеленой, Ты не знаешь про меня. Звезды ярки, как алмаза Грани, в тверди слишком синей. Скалы старого Кавказа Дремлют в царственной пустыне. Здесь, где Демон камень темный Огневой слезой прожег, — Ангел бледный! — гимн нескромный Я тебе не спеть не мог!

Июль 1896, 1910

«Мы бродили, вдвоем и печальны…»

Мы бродили, вдвоем и печальны, Между тонких высоких стволов, Беспощадные, жадные тайны Нас томили, томили без слов. Мы бродили, вдвоем и печальны, Между тонких высоких стволов… Желтоватый, безжизненный месяц Над лугами взошел и застыл, Мир теней — утомлен и невесел — К отдаленным кустам отступил. Желтоватый, безжизненный месяц За стволами взошел и застыл. Ты хотела сказать… Невозможным Диссонансом раздались слова: Стебельки закачались тревожно, Трепеща, зашептала трава, Диссонансом больным, невозможным В тишине прозвучали слова. И опять — набегающий сумрак Отуманил молчанье кругом. Отдаваясь мучительным думам, Мы брели в полумраке лесном, И безжизненный месяц — угрюмо — Озарял нас с тобою вдвоем.

10 августа 1896

Пятигорск

«Это матовым вечером мая…»

Это матовым вечером мая Ты так горько шепнула: «Твоя!», Что с тех пор я томлюсь, вспоминая, Что и нынче волнуюся я. С этих пор я боюсь трепетанья Предзакатных, манящих лучей, Мне томительны сны и желанья, Мне мучителен сумрак ночей; Я одною мечтою волнуем: Умереть, не поверив мечтам, Но пред смертью припасть поцелуем К дорогим побледневшим губам.

9 сентября 1896

Москва

Веянье смерти

«И ночи и дни примелькались…»

Последний день

Сверкал мне в очи.

Последней ночи

Встречал я тень.

А. Полежаев

И ночи и дни примелькались, Как дольные тени волхву. В безжизненном мире живу, Живыми лишь думы остались. И нет никого на земле С ласкающим, горестным взглядом, Кто б в этой томительной мгле Томился и мучился рядом. Часы неизменно идут, Идут и минуты считают… О, стук перекрестных минут! — Так медленно гроб забивают.

12 января 1896

«После ночи бессонной…»

После ночи бессонной, После тягостных дум, Странен звон отдаленный, Гармонический шум. Полутьма не редеет, И декабрьская ночь Словно медлит, не смеет, Отодвинуться прочь. Сумрак дум без просвета. Темны дали судьбы. Я не знаю ответа На призыв, на мольбы. Все грядущее грозно, Нет надежды в былом, Беспощадное «поздно» Прозвучало, как гром. Эти слезы невольны: Это — стоны души… Чу! призыв колокольный Вырастает в тиши.

8 декабря 1895

Последние слова

И я опять пишу последние слова, Предсмертные стихи, звучащие уныло… Опять, опять пишу унылые слова. Но не забыто все, что грезилось и было! Пусть будущего нет, пусть завтра — не мое, Но не забыто все, что грезилось и было. Теперь не жизни жаль, где я изведал все: Победу и позор, и все изгибы чувства, — Нет, мне не жизни жаль, где я изведал все. Но вы, мечты мои! провиденья искусства! Ряды замышленных и не свершенных дел! Вы, вы, мечты мои, провиденья искусства! Как горько умирать, не кончив, что хотел, Едва найдя свой путь к восторгам идеала! — О, горько умирать, не кончив, что хотел… Так много думано, исполнено так мало!