Том 1. Юмористические рассказы
Шрифт:
Многие смеются надо мной, что я никогда никого не узнаю на улице. Многие обижаются.
Однажды, сидя в трамвае и размышляя об этом моем неприятном недостатке, я думала:
«Вот здесь сидят рядом со мною восемнадцать человек. Почем я знаю, вдруг это все мои добрые знакомые, а я никого не узнала. Может быть, они мне даже кланялись, а я, по рассеянности своей, поклона не заметила и всех обидела».
Предаваясь этим благочестивым мыслям, вдруг заметила я в углу
Это была Анна Петровна Жукова, подруга моей матери, старинная знакомая всей нашей семьи.
Я вскочила с места и, наступая по очереди на двадцать четыре ноги, двинулась к ней здороваться.
«Вот, — думала я, радостно улыбаясь. — А еще говорят, что я никого не узнаю! Вот ведь, узнала же Анну Петровну, хотя три года ее не видела».
Я подошла к ней, приветливо протянула руку и вдруг вспомнила! Ведь эта самая Анна Петровна умерла год назад, и я сама же была на ее похоронах.
Объяснить все это удивленной старухе было неловко, так как никто не любит узнавать, что умер уже год тому назад, и я, глупо извинившись, «за хлопоты» (другого я ничего придумать не могла), вылезла из трамвая.
Но тут же на тротуаре меня уже поджидало новое несчастье.
Какая-то худенькая дама и старый генерал кинулись ко мне, называя меня моим уменьшительным именем.
— Чего ты такая бледная? — спрашивала дама.
— Так… ничего… многое пришлось пережить, — отвечала я, подразумевая только что происшедшую встречу с покойницей.
— Отчего же вы к нам никогда не заглянете? — ласково журил генерал.
«Милые вы мои! — думала я. — Если бы я только знала, кто вы такие, может быть, я бы и заглянула».
Они расспрашивали меня обо всех родных и знакомых, а я даже спросить ни о ком не могла, потому что никого не знала. Наконец, надумала.
— Ну, а как все ваши поживают?
— Васька хворает, — отвечали они.
«Значит, у них есть Васька», — подумала я. Но мне от этого было не легче.
— Бедный Вася. А что же с ним?
— Да пока еще не определили. По-видимому, что-то затяжное.
«Раз они его зовут Васькой, значит, он не старик», — подумала я и сказала:
— Ну, рано он начал хворать. Пожурите его от меня хорошенько.
— Да, жаль животное! — вздохнул генерал.
Это было довольно грубо, и я дала это понять:
— Все-таки следовало пригласить доктора.
— Ветеринар его смотрел.
Я вся похолодела. Ясно, что Вася был просто кот Васька.
— Жалко животное, — пролепетала я. — Он ведь такой пушистый, ласковый.
— Кто пушистый? — удивилась дама.
— Да Васька. И знаете, я вам посоветую — это все знают — его нужно кормить мышами, тогда он поправится.
Я врала вдохновенно и горячо, только чтобы они не догадались, что я Ваську считала человеком.
— Что-о? — удивился генерал. — Лошадь мышами? Первый раз слышу.
Я вдруг страшно заторопилась и убежала. А они кричали мне вслед:
— Заходите же! Мы всё на старой квартире.
Они, изволите ли видеть, на старой квартире!
Я до сих пор не знаю, кто они такие. Может быть, я была для них тоже знакомой покойницей. Но как же они могли знать моих родственников? Совпадение?
Ничего не понимаю!
Экзамены
Май месяц — самый разгар экзаменов.
По улицам ходят бледные гимназисты, с ошалевшими глазами, и испуганные, насмерть зазубрившиеся гимназистки.
Институтки на улицу не показываются, но всем и так известно, что именно в эти дни они пьют чернила и глотают апельсиновые косточки, за неимением под рукою более сильных ядов.
Каждое утро несколько тысяч молодых сердец посылают к небу самые горячие мольбы, чтобы гимназия провалилась сквозь землю.
— Ведь бывают же на свете землетрясения! Почему же именно мы такие несчастные, что у нас земля не трясется…
Одна девочка даже придумала способ, как искусственно вызвать землетрясение.
— Очень просто! — говорила она. — Нужно только условиться и людям, и лошадям, чтобы все в один и тот же час, в одну и ту же минуту подпрыгнули. Земля тогда и встряхнется.
Великая идея не нашла последователей, гимназия не провалилась, провалилась только сама девочка на экзамене по Закону Божию.
Спросили у нее, кто был евангелист Марк?
Она вся затряслась от ужаса и ответила:
— Лука!
И батюшка, и ассистенты долго просили ее одуматься, но она решила твердо стоять на своем, и не дала себя сбить с толку. Когда ее отправили на место, она, делая установленный законами реверанс, сказала в последний раз тихо, но ясно:
— Евангелист Марк был Лука.
Но тяжелее всего приходится на экзамене по русской словесности, когда нужно писать сочинение.
Для выпускных экзаменов присылаются темы из министерства в конвертах. В младших классах учитель придумывает их сам, и темы часто конкурируют с исполнением по части глубокомысленности.
Один учитель, — его, правда, скоро выгнали, — задал тему следующую: «Что бы ответил Евгений Онегин на письмо Татьяны, если бы Татьяна была мужчиной».
В классе было тридцать восемь девочек, и каждая из них написала сочинение на трех страничках тетради — меньше не допускалось.
Ах, я думаю, дорого бы дала Академия Наук, чтобы прочесть хоть одно из этих сочинений. Но судьба ее не балует, нашу Академию Наук.
Но бывают темы и еще интереснее. Недавно у одних знакомых видела я девочку лет двенадцати, с туго заплетенной косичкой и веснушками на круглом носу.