Том 10. Мертвое озеро
Шрифт:
Комментарием к главам романа, изображающим тетку Тавровского, Наталью Кирилловну, могут служить воспоминания и автобиографические рассказы «Прошедшее и настоящее» (1856), «Ночь на рождество» (1858), «Наяву и во сне» (1859) И. И. Панаева, где описывается старинный дом, наполненный приживалками, среди которых особа с мутными глазами; здесь же властная и капризная барыня, восседающая в столовой с палкой, украшенной дорогим набалдашником; обожаемый внук и третируемый племянник; старшая горничная, перед которой заискивает прислуга. [28] . Эти лица и обстановка — картины детства И. И. Панаева — перешли на страницы романа, хотя и в несколько измененном виде (глава XXXIII части седьмой).
28
См.: Панаев И. И.Первое полн. собр. соч., т. 5. СПб., 1889, с. 17–18, 20, 362–372, 514; см. также о приживалках в доме матери И. И. Панаева: Панаева, с. 84; Панаев В. А.Воспоминания.- PC, 1893, сент., с. 475, 478.
В деревенских эпизодах романа прослеживаются некоторые приметы, относящиеся к ярославскому краю, к местам некрасовской молодости.
Дом
В рассказе о прошлом Кирсанова отразились семейные предания Некрасовых. Кирсанов — участник двух заграничных походов против наполеоновской Франции; он был среди осажденных в Данциге, участвовал в Аустерлицкой битве, был ранен в бедро (главы XXX–XXXI части шестой). В этих моментах рассказ о Кирсанове совпадает с историей жизни дяди Некрасова — Александра Сергеевича. [30]
29
См.: Первухин Н.По живым следам. Родовое гнездо Некрасовых. — Красная нива, 1928, № 1, с. 8; Чистяков В. Ф.Старожилы некрасовщины о Некрасовых. — В кн.: Ярославский край, сб. II. Ярославль, 1930, с. 198; Еремин Г.Архивные документы о роде Некрасовых. — Сев. рабочий, 1939, 24 авг., № 193. В 1842 г. господский дом в Грешневе был перестроен (см.: Дмитриев С. С.Объявления Некрасовых в ярославской газете. — В кн.: Ярославский край, сб. I. Ярославль, 1928, с. 61).
30
См. о нем: Евгеньев-Максимов, т. I, с. 13–14; Николаев Е. П.История 50-го Белостокского пехотного полка. СПб., 1907, с. 54, 57, 72, 77 (прилож.).
Имение Кирсанова расположено на почтовом тракте. При нем устроено экипажное заведение и нечто вроде постоялого двора (главы XXIX–XXXI той же части). Это приметы сельца Грешнева, принадлежавшего отцу Некрасова Алексею Сергеевичу и его брату Сергею Сергеевичу. [31]
Помощник Кирсанова по управлению имением Иван Софроныч Понизовкин был его сослуживцем во время войны, подобно Кондратию Андрееву, сопровождавшему братьев Некрасовых в военных походах, а затем жившему при отце Некрасова в Грешневе.
31
См., например: Дмитриев С. С.Объявления Некрасовых в ярославской газете, с 61; Полотебнов А. Г.Грешнево и Некрасов. — В кн.: Ярославский край, сб. I, с. 68; Попов А.Н. А. Некрасов и Ярославская область. — В кн.: Альманах. Литературно-художественный и краеведческий сборник Ярославской области. М.-Ярославль, 1938, с. 64.
Фамилии Кирсанов и Понизовкин — грешневские: первая идентична фамилии крепостных, принадлежавших С. С. Некрасову [32] , вторая созвучна названию Понизовники, — в этом урочище часто охотился А. С. Некрасов, возможно и с сыновьями [33] . Имение Софоновка, которым (служа уже у Тавровского) управлял Иван Софроныч, носит название (слегка измененное) деревни, принадлежавшей А. С. Некрасову (Сафоново Владимирской губернии).
Заглавие романа вряд ли имеет в виду определенную местность. В «Объяснении заглавия…» указано, что Мертвое озеро расположено в «отдаленной губернии» (Некр. сб., II, с. 447). Единственной относительно отдаленной губернией, знакомой авторам по личным впечатлениям, к этому времени была Казанская, где авторы побывали в 1846 г. Однако в этой губернии не известно озер, подобных описываемому в романе. [34]
32
См.: С.-Петербургские сенатские объявления <…> по судебным делам, 1855, 31 янв., № 9.
33
См.: Евгеньев В.Н. А. Некрасов. М., 1914, с. 27, а также: наст. изд., т. III, с. 458.
34
Сохранилась статуэтка работы Е. А. Лансере, изображающая элегантную всадницу, у ног которой плещутся волны. Существует предание, что тема скульптуры — Панаева на берегу Мертвого озера (см.: Челышев Б.Интересная находка. — Волга, 1972, № 1, с. 188–189). Однако физиономического сходства с Панаевой не наблюдается, а дата скульптуры (1870-е гг.) указывает на то, что если автора и вдохновлял образ Панаевой, то он создавался по воображению. Тем более нет оснований считать, что элемент пейзажа в скульптуре относится к некоему Мертвому озеру.
В Ярославской губернии, в окрестностях Грешнева, находилось озеро, с которым связывалось предание о провалившемся селении и церкви [35] . Но и оно не похоже на описываемое в романе. Что касается названия «Мертвое озеро» [36] , то оно, видимо, является калькой с финского. Известны озера Куолемаярви (Kuolemajarvi) в бывшей Выборгской губернии (ныне в районе одноименной станции по Ленинград-Финляндскому отделению Октябрьской железной дороги) и Куолаярви (Kuolajiirvi) в Олонецкой (ныне Карельская АССР) [37] . В переводе на русский язык оба названия означают «Озеро смерти» [38] . Описаний этих озер, которыми могли бы воспользоваться авторы комментируемого романа, не обнаружено. Но о них и о связанных с ними преданиях авторам могло быть известно от жившего в свое время в Финляндии издателя «Финского вестника» Ф. К. Дершау и от уроженца Олонецкой губернии, преподавателя финского языка в петербургской духовной семинарии Д. И. Успенского, знакомых Некрасова. Финляндия привлекала
35
См.: Полотебнов А. Г.Грешнево и Некрасов, с. 76.
36
В литературе о «Мертвом озере» указывалось на то, что заглавие романа, вероятно, символизирует «социальное зло» (Евгеньев-Максимов, т. II, с. 167) и что цензура в этом заглавии, возможно вызвавшем «ассоциацию с названием поэмы Гоголя» (Каминский В. И.Из наблюдений над прозой Некрасова…, с. 37), усмотрела «аллегорический намек на царскую Россию» (Некр. сб., II, с. 447). Это предположение нуждается в доказательствах.
37
См.: Stuckenberg J. Ch.Hydrographie des Russischen Reiches, Bd I. Sankt-Peterburg, 1844, S. 640–641. Некрасов использовал статью И. Ф. Штукенберга о Боровицких порогах в романе «Три страны света» (см.: наст. изд., т. IX, кн. 2, с. 358–359). А. И. Штукенберг, сын предыдущего, печатал стихи в «Литературной газете» в начале 1840-х гг. Неоднократно встречавшаяся Некрасову, эта фамилия перешла на страницы «Мертвого озера».
38
Это название вновь напомнило о себе в сравнительно недавнее время. Среди жителей деревни Семиозерье, находящейся возле Куолемаярви и заселенной после войны, бытует предание о том, что до их поселения в озере погибло много народу.
«Мертвое озеро», как и «Три страны света», — большой по объему роман, что само по себе является характерным жанровым признаком в ряду разновидностей романической прозы. Традиционный большой роман — в журнальном варианте роман с продолжением — многоплановое повествование, предполагающее обилие персонажей, разнообразие места действия и захватывающую интригу с непременным любовным сюжетом.
Новый роман Некрасова и Панаевой соединял в себе атрибуты произведения, обращенного к современной действительности, и шаблоны романического повествования.
Реалистические картины и зарисовки, психологические мотивировки поступков, более частые в эпизодах, начинающих сюжетные линии, перемежаются с иллюстративными образами.
«Мертвое озеро» продолжает традицию, отчетливо выраженную в «Трех странах света» и восходящую к образцам так называемой «легкой беллетристики» — школы, сложившейся в 1830-е гг. во французской литературе. Произведения писателей этой школы, в особенности романы Э. Сю, имели огромный успех в России, главным образом в середине 1840-х гг.
В «Мертвом озере» могут быть отмечены реминисценции из романа Сю «Вечный жид» (рус. пер, — 1844–1845). [39] . Ап. Григорьевым было указано на сходство между героем этого романа Дагобером и Иваном Софронычем (см. ниже). Оба героя — в прошлом солдаты, участники наполеоновских войн, оба готовы отдать свою жизнь за друзей-командиров, оба являются воплощением прямодушия и доброты [40] . Эпилог «Мертвого озера», изображающий счастливую жизнь тружеников, уединившихся в пустынном краю, близок по теме и настроению эпилогу романа Сю. Полемическим откликом на роман французского беллетриста можно считать эпизод, в котором представлена образцовая фабрика, напоминающая усовершенствованную казарму и в то же время похожая на «фаланстер» Гарди. По наблюдению Ап. Григорьева (см. ниже), Федор Андреич, влюбленный в Аню, нарисован по образу и подобию Полидори, героя романа Сю «Парижские тайны» (рус. пер.- 1844). В «Мертвом озере» несомненно отразилось знакомство с романом Сю «Мисс Мери, или Гувернантка», публиковавшемся во французской газете «Siecle» с ноября 1850 г. по март 1851 г. Обедневшая дворянка вынуждена поступить в гувернантки; в семье, куда она прибывает после трудного путешествия, в нее влюбляются хозяин дома и его гость, молодой человек, побуждающий ее к побегу. Вся эта ситуация повторяется в части четырнадцатой «Мертвого озера».
39
Здесь и далее для переводов приведены даты журнальных публикаций.
40
Ср. упоминание о Дагобере в «Тонком человеке, его приключениях и наблюдениях» (1853–1855) (наст. изд., т. VIII, с. 368).
В романе Некрасова и Панаевой наблюдаются переклички и с произведением другого французского беллетриста — П. Феваля. Не бравший ранее в руки карт, Иван Софроныч выигрывает огромную сумму, не нуждаясь в деньгах, но последующие попытки, когда деньги были необходимы, кончаются проигрышем. В подобной ситуации оказался молодой шарманщик Реньо, герой романа «Сын дьявола» (рус. пер. под заглавием «Сын тайны» — 1846). В этом романе развивается и мотив тайны рождения, один из ведущих в «Мертвом озере». Впрочем, здесь трудно с точностью указать бесспорный конкретный источник, ибо этот мотив, встречающийся и в «Вечном жиде», был одним из самых распространенных в европейской литературе. Стимулирующее влияние литературных образцов вообще проявляется в «Мертвом озере» лишь в форме общих сюжетных соответствий.
В «Мертвом озере» по-своему обозначилась характерная для французской романтической литературы тема «естественного человека». Люба, выросшая в глуши, вне светского общества, оказалась нравственно выше этого общества и не покорилась его диктату, подобно героине романа Жорж Санд «Индиана» (рус, пер — 1833) [41] .
Сохраняя общую близость к французской беллетрической школе, роман Некрасова и Панаевой одновременно обнаруживает усилившуюся после завершения «Трех стран света» тенденцию к восприятию английской традиции — в первую очередь достижений сатирического романа, вдохновляющим образцом которого была для Некрасова и Панаевой «Ярмарка тщеславия» У.М. Теккерея (рус. пер. — 1850) (наблюдение Т. С. Царьковой).
41
По воспоминаниям И. И. Панаева, Некрасов в середине 1840-х гг. очень увлекался Жорж Санд (см.: Панаев, с. 248). Такое же увлечение пережила и Панаева (см.: Панаева, с. 89).