Том 12. Статьи, заметки, стенограммы выступлений
Шрифт:
Самая злобная группа, это те, кто первые годы революции прожил в России, а теперь черносотенствует за границей и вешает на шею советской власти всех собак.
А. Белый * …жалуется на перенесенные им в России неудобства и недоедание, как будто Советская Россия специально устраивала неудобства для А. Белого! На одном из собраний в Доме искусств он, председательствуя, не дал говорить Маяковскому в тот момент, когда какой-то хулиган оскорбил русского художника. Белый дипломатично заявил, что он ничего не слышал. Маяковский и за ним почти вся аудитория ушли.
Белые,
Художественные дела оказались настолько плохи, что «в рассуждении чего-бы покушать», Маяковский не нашел там ничего хорошего. Картинки и бюсты, конечно, есть, но той руководящей и той двигательной силы, которая ранее шла к нам из Европы — это относится и к Парижу, — уже нет.
В живописи главное место занимает в Берлине экспрессионизм, но при ближайшем рассмотрении знаменитейшими художниками его в Германии оказались… русские — Шагал * и Кандинский * . Единственный талантливый немец — Дикс * .
Замечательное явление — Георг Гросс * , впитавший в себя все социальные предпосылки Германии.
В литературе выделяются две группы: 1) революционно-мистическая, приближающаяся к А. В. Луначарскому (Кайзер, Толлер * ), и группа пролетарских писателей, не имеющих еще издателей: Гаспар.
Театров интересных в Берлине нет. Изобретательность режиссеров направлена в сторону ревю и обозрений: последние поражают безвкусной роскошью.
Вл. Маяковский задается вопросом — почему мизерно западноевропейское искусство. И приходит к выводу, что, хотя все предыдущие искания и были плодотворно-формальны, но теперь формальным исканиям пришел конец. Они натыкаются на несоответствие социальной обстановки, которая не позволяет энтузиазму нового искусства перелиться на производство.
Отсюда — трагедия западного искусства и переход гегемонии в этой области к Москве.
Доклад «Что делает Париж?», 27 декабря 1922 *
Маяковский был десять дней в Париже. Кое-что видел, кое с кем говорил — «впечатлился» на целый доклад — книгу, которую скоро выпустит. Это немного — Эррио был в России * неделю и дал уже двести восемьдесят интервью.
Париж — исключительно шикарен. Исключительно богат. Сытая, довольная жизнь превалирует над всем прочим. Париж жрет, объедается, болеет брюшным тифом — чрезмерное увлечение устрицами и… сосет золото из договоров — Версальского, Севрского, русских облигаций и т. д. *
В живописи — понижение художественной ценности. Популярные картины — с содержанием и исполнением пошлы (главный мотив — женское тело). Живопись — в руках крупных дельцов, скупающих картины и задающих тон. Пикассо * отошел от жизни. Леже * — несомненная величина — он индустриален. Из русских художников
Театры. Есть в Париже актеатры, но французы ходят в различные Revue, обозрения — с разнообразной цирковой программой. Французам нравится «Николай» * , демонстрируемый под «Ах, зачем эта ночь». Вообще в кабаках — русская цыганщина.
В литературе сейчас в «моде» — вычурность стиля до нелепости. Есть поэтическая группа роялистов, символисты-неоклассики.
К России исключительное внимание — Маяковскому художники надавали много картин для наших художников. Автор «Рогоносца» возмущался постановкой Мейерхольда * . Наши литераторы читают, но на их лекции и доклады ходят, как на благотворительные.
Доклад «Про Леф, белый Париж, серый Берлин и Красную Москву», 12 января 1924 *
Вечер начался докладом т. Маяковского о современном состоянии левого фронта в Москве в связи с общей атмосферою, господствовавшей на Западе. Даже за короткое пребывание в Париже или Берлине можно понять, что то, что мы знали о западном искусстве десять лет тому назад, остается там и по сей день. Европа не сдвинулась с места, словно не было мировой империалистической бойни, будто не замечается нарастания революционного рабочего движения, движения, которое вот-вот взорвется мировой коммунистической революцией. Запад пережевывает старую жвачку, и если замечается гигантский сдвиг в творческом развитии, то лишь при сопоставлении Запада с работою в области искусства в СССР.
Переходя к рассказу о положении искусства в РСФСР, т. Маяковский говорит о той роли, какую сыграли футуристы после Октября. Футуристы были первыми, кто сразу же пришли к Советской власти, и до сего времени они идут с ней нога в ногу. Еще в дореволюционное время, когда нынешние «попутчики» пели про крест святой Софии и про «русские Дарданеллы», рядом с ихним политическим вождем Мюлюковым-Дарданельским * — футуристы, не страшась, подняли свой революционный голос против истребления пролетариата в империалистической бойне. Революция дала естественный выход футуристам, и они немедленно стали в работу на фронте строительства пролетарского государства. За это время много «желтых» и даже «черные» сделались «красными», появилось «сменовеховство» * , из-за границы возвращается эмигрантская публика, организовавшая фронт «попутнической братии» в общем фронте жизни искусства.
«Левый фронт» объединяет в себе революционных мастеров разного профиля — литераторов, художников, режиссеров. Московским государственным издательством издается журнал «Леф». Проводится большого значения практическая и теоретическая работа, которая пользуется большой популярностью в рабочих массах. Лефовцы расширяют свое влияние на все ответвления культурной работы и производства. Агитационно-пропагандистская деятельность советской власти переводится большей частью в плане рабочего процесса Лефа (плакаты, агитлистки и т. д.). Советская книжка (монтаж) немедленно выходит в Москве так же с фабричною маркою Лефа.