Том 15. Дела и речи

Гюго Виктор

В этом случае, господа, положение оказалось бы настолько серьезным, что невозможно даже предвидеть, к чему оно могло бы привести. Недаром, как вы помните, члены правительства на заседаниях сенатских комиссий взывали к нашему патриотизму и просили нас не настаивать на уточнении.

Мы не настаиваем.

Но мы обращаемся к сторонникам единоличной власти и говорим им:

Происходящая сейчас за пределами Франции война, в сочетании с вызванным вами внутренним кризисом, создает такое положение, последствия которого, по вашему же признанию, невозможно даже предвидеть. Для чего же в таком случае вызывать этот кризис? Поскольку вы имеете возможность выбрать подходящий момент, зачем же вы выбираете именно этот? Вы не можете сделать палате депутатов никаких серьезных упреков. Слово «радикализм» в применении к ее тенденции или

ее действиям лишено смысла. С моей точки зрения, палата совершила очень большую несправедливость, не проголосовав за амнистию; но я не думаю, что в этом и заключается причина вашего недовольства ею. (Смех слева.)В своем стремлении к примирению и согласию палата пошла на то, чтобы разделить с сенатом свои права в вопросе о налогах; иначе говоря, она сделала во Франции больше уступок сенату, чем палата общин палате лордов в Англии. (Возглас «Правильно!» слева.)Палата депутатов, если оставить в стороне бесчинства правой, проникнута духом умеренности, парламентаризма и патриотизма; но только между ней, палатой, выражающей национальные чаяния, и вами, выражающими интересы единоличной власти, существует несходство характеров; вы, по-видимому, исповедуете такие политические теорий, которые мешают вам жить в добром согласии с палатой депутатов, исповедующей иные политические теории. Вот почему вы стремитесь к разводу. Пусть так. Но это дело не столь срочное. Зачем выбирать для этого самый опасный час? Распустить палату в этот момент — значит разоружить Францию. (Движение в зале.)Почему не дождаться момента, когда утихнет европейский конфликт? Когда положение вновь станет спокойным, если к этому времени ваше несходство характеров ее пройдет, если вы будете упорствовать в своих теоретических причудах, вы скажете нам об этом, к поскольку мы исполняем обязанности того учреждения, которое в Англии называют судом по разводам, мы рассмотрим это дело. Мы сделаем выбор между палатой депутатов и вами. А пока незачем торопиться, подождите. В этот момент мы должны действовать осторожно и не добавлять к внешним осложнениям, и без того опасным, внутренние осложнения, еще более опасные. (Возгласы «Превосходно! Превосходно!» слева.)

То, что мы говорим, — благоразумно.

Господа, меня поражает одно обстоятельство, и я должен о нем сказать: оно состоит в том, что сейчас, в переживаемый нами критический час, дух государственной мудрости присущ этой стороне (оратор указывает налево),а революционный дух — противоположной. (Оратор указывает направо. Возгласы «Правильно! Правильно!» слева.)

Действительно, чего хочет эта сторона, республиканская?

Она хочет сохранения существующего, медленного и мудрого совершенствования учреждений, постепенного прогресса, без всяких встрясок, без всякого насилия; она хочет всеобщего избирательного права, то есть мира между мнениями, и всемирной выставки, то есть мира между нациями. А что же представляет собой эта совокупность стремлений, обращенных к добру? Господа, это и есть дух государственной мудрости. (Аплодисменты слева.)

Ну, а противоположная сторона, монархическая, чего хочет она?

Ниспровергнуть республику; поставить общественный мир в зависимость от соперничества трех монархий; поддержать папу против нашей союзницы Италии; проявить пристрастие к одному вероисповеданию, простирающееся до согласия на возможную религиозную войну (возгласы отрицания справа, возгласы «Да! Да!» слева),— и это в эпоху, когда Франция может и должна вести только патриотические войны; поставить под сомнение всеобщее избирательное право; применением силы нарушить равновесие между законом и правом; отменить наше гражданское законодательство, поддержав притязания католической церкви; одним словом, поставить под вопрос все те установления, на которых зиждется современное общество. (Продолжительные аплодисменты слева.)Так что же представляет собой все это, господа? Это и есть революционный дух. (Возгласы: «Да! Да!» Аплодисменты.)

Итак, я был прав, господа: да, в этот час дух государственной мудрости присущ оппозиции, а революционный дух присущ правительству.

Что

же такое роспуск палаты?

Это — возможность революции. Какой революции? Наихудшей из всех. Революции неведомой. (Сильное волнение в зале. Ропот справа. Живейшее одобрение слева.)

Господа сенаторы, поверьте мне. Будьте настоящим правительством. Пресеките в корне эту попытку. Начисто подавите этот странный мятеж шестнадцатого мая… (Протесты справа. Возгласы: «К порядку! К порядку!» Продолжительные аплодисменты слева.)

Председатель.Аплодисменты, которыми поддерживают оратора, не помешают председателю исполнить свой долг. Мало того, что вы обвинили часть этой палаты в стремлении к мятежу, вы еще назвали действие, не выходящее за рамки законности, революционным. Председатель выражает по этому поводу свое удивление.

Голос слева.Это пролог революции!

Г-н Валантен.Необходимо было сделать предупреждение!

Председатель.Господин Валантен, вы не имеете слова.

Голос слева (обращаясь к Виктору Гюго).Продолжайте!

Голос справа.Пусть оратор возьмет обратно слово «мятеж»!

Единодушный крик слева.Не берите обратно ничего!

Виктор Гюго.Господа, вам необходимо иметь волю, сильную волю, и проявить ее. Франция хочет, чтобы ее успокоили. Так успокойте же ее. Ее лишают уверенности. Так укрепите же ее. Вы — единственная власть, над которой нет другой власти. В конечном счете на такого рода власть падает вся ответственность. Палата депутатов зависит от вас, вы можете ее распустить; президент зависит от вас, вы можете его судить. Относитесь же с уважением, скажу даже больше — со страхом, к вашему всемогуществу и используйте его во благо. Опасайтесь самих себя и относитесь с осторожностью к тому, что вы собираетесь делать. Собрания, подобные этому, могут либо спасти, либо погубить нацию.

Спасите же вашу родину. (Глубокое волнение в зале. Бурные аплодисменты слева.)

Господа, логика навязанного нам положения возвращает меня к тому, что я говорил вам вначале.

Сегодня важнейшая проблема двух палат, поставленная конституцией, будет решена.

Полезна ли двухпалатная система? Не предпочтительнее ли система однопалатная? Другими словами, нужен ли сенат?

Странное дело! Правительство, намереваясь поставить вопрос о палате депутатов, в действительности поставило вопрос о сенате. (Движение в зале.)

И не менее примечательно то, что именно сенат будет решать этот вопрос. (Одобрение слева.)

Вам предлагают распустить одну из палат. Вы можете спросить себя: «Какую?» (Возглас «Превосходно!» слева.)

Господа, я настаиваю на этом: сегодня от сената зависит умиротворить Францию или взбудоражить мир.

Франция сегодня безоружна перед лицом коалиции всех сил прошлого. Сенат — ее щит. Франция, ввергнутая в авантюры, имеет только одну точку опоры — сенат. Неужели она лишится и этой точки опоры?

Голосуя за роспуск, сенат нарушает общественное спокойствие и тем самым доказывает, что он представляет собой опасность для страны.

Отвергая роспуск, сенат приносит родине успокоение и тем самым доказывает, что он необходим стране.

Так вот, сенаторы, докажите, что вы необходимы стране. (Одобрение слева.)

Я обращаюсь к людям, которые в настоящий момент правят нами, и говорю им:

Если вы добьетесь роспуска, то через три месяца всеобщие выборы вернут вам эту палату.

Ту же самую.

Для вас даже худшую.Почему?

Потому, что она будет все та же. (Глубокое волнение в зале.)

Вспомните о цифре 221.Она звучит как эхо над пропастью, той пропастью, в которую упал Карл X. (Сильное волнение в зале.)

Правительство совершает крайнюю неосторожность, развязывая неведомые силы.

Господа сенаторы, вы отвергнете роспуск палаты. Таким образом вы успокоите Францию и учредите подлинный сенат. (Возгласы «Превосходно!» слева.)