Том 17. Джимми Питт и другие
Шрифт:
— Слышь, начальник, это вы чего? В завязке, что ли?
— Вот именно. То самое слово.
— И брульянтов больше не тырите?
— Ни в коем случае.
— И с этим больше не работаете, как его… с автогеном?
— Я продал свой автоген, работающий на кислородно-ацетиленовой смеси, раздарил знакомым усыпляющие вещества и теперь собираюсь начать с чистого листа, вести жизнь почтенного респектабельного гражданина.
Штырь тихо охнул. Его мир рассыпался в прах. Та нью-йоркская прогулка с Джимми, медвежатником высочайшего класса, была лучшим, великолепнейшим воспоминанием в его жизни, и теперь, когда они снова встретились в Лондоне, Штырь мечтал о долгом и плодотворном сотрудничестве в области
10
фельдмаршалом Блюхером — Блюхер Гебхард Леберехт (1742–1819) — прусский генерал-фельмаршал, в 1815 г. главнокомандующий прусско-саксонской армией, успешно действовал при Ватерлоо. После победы над Наполеоном приехал посетить столицу союзников и, увидев Лондон, произнес слова, которые цитирует Вудхауз.
И тут его кумир единым словом разрушил прекрасное видение!
— Выпей еще, Штырь, — сочувственно предложил бывший медвежатник. — Я вижу, это тебя потрясло.
— А я-то думал, начальник…
— Знаю-знаю. Такова трагедия нашей жизни. Мне очень жаль, но тут ничего не поделаешь. Денег у меня теперь куча, так зачем продолжать старое?
Штырь с вытянувшимся лицом сидел и молчал. Джимми хлопнул его по плечу.
— Не грусти! Откуда ты знаешь, может быть, жить честно тоже очень даже весело? Многие всю жизнь так живут, и ничего, еще и удовольствие получают! Ты бы тоже попробовал, Штырь.
— Я, начальник? Чего это, мне чтобы тоже честно?
— А то! Ты для меня единственное связующее звено… Мне совсем не хочется, чтобы ты вспомнил тот адрес на вторую неделю десятилетного срока в Дартмурской тюрьме. Штырь, сынок, я уж тебя не выпущу из виду. Буду следить за тобой, точно рысь. Мы вместе посмотрим мир. Возьми себя в руки, Штырь! Гляди веселей! Ну, улыбнись!
Штырь немного подумал и в самом деле улыбнулся, хотя и чуточку бледно.
— Вот это дело, — сказал Джимми. — Мы с тобою, Штырь, рука об руку вступим в светское общество. Ты будешь иметь потрясающий успех. Помни одно: выглядеть бодрым и жизнерадостным, причесывать волосы щеткой и не прикасаться к ложкам. Дело в том, что в высших кругах принято пересчитывать ложки после того, как уйдет последний гость.
— А то, — отозвался Штырь с полным пониманием разумности такой меры.
— А теперь, — сказал Джимми, — пора баиньки. Потерпишь одну ночь на диване? Истинно великодушный человек уступил бы тебе свою постель, но я не такой. Завтра добуду для тебя кровать.
— Мне-то? — воскликнул Штырь. — Хы! Да я целую неделю ночевал в парке. Мне и диван сойдет, начальник.
Глава XI ПОВОРОТ
На следующий день Джимми с утра пораньше отправил Штыря к портному, дав указание по дороге постричься, а сам сел за завтрак, совмещенный с ланчем, и тут к нему пришел лорд Дривер.
— Так и думал, что застану вас дома, — заметил его лордство. — Ну что, как дела? Завтракаете? Черт побери, а мне кусок в горло не лезет.
Внешний вид лорда подтверждал его слова. Потомок сотни поколений графов был бледен, и взгляд у него был рыбий.
— У меня сейчас гостит один парень… мы с ним сегодня едем в Дривер… познакомились в клубе… Харгейт его зовут — может, знакомы? Нет? Так вот, когда я вчера вернулся домой, он еще не спал, и мы сразились
Лорд рухнул в кресло.
— Жаль, что вы не в настроении питаться, — сказал Джимми, потянувшись за джемом. — Я-то, как правило, являюсь к столу в первых рядах, как только прозвучит гонг. В свое время мне приходилось завтракать стаканом воды и пакетиком птичьего корма. Это отучает привередничать. Видели утреннюю газету?
— Благодарю.
Джимми закончил завтракать и раскурил трубку. Лорд Дривер отложил газету.
— Послушайте, — заговорил он, — я вот из-за чего пришел. Какие у вас нынче планы?
Джимми, сказать по правде, вообразил было, что его друг зашел вернуть одолженные накануне пять фунтов, но его лордство ни словечком не намекнул на подобные материи. Позже Джимми узнал, что такие провалы в памяти, когда дело касалось финансовых обязательств, были основополагающей чертой характера лорда Дривера.
— Вы хотите сказать — планы на сегодня? — спросил Джимми.
— Ну, вообще на ближайшее будущее. Я вот о чем — может, отложите пока ту поездку в Японию, поедем лучше со мной в Дривер?
Джимми задумался. Япония, Дривер — какая, в конце концов, разница? Интересно будет повидать замок, о котором ему столько приходилось читать.
— С удовольствием, — сказал он. — А вы уверены, что это будет удобно? Вы, должно быть, не рассчитывали на лишнего гостя?
— Да что вы! Чем больше народу, тем веселее. Успеете к поезду в два пятнадцать? Нужно было мне, конечно, предупредить вас заранее.
— Ничего страшного. Я могу собраться за десять минут. Большое вам спасибо.
— Отлично! Поохотимся, и всякая такая штука. Да, и кстати вы умеете держаться на сцене? Я к тому, что у нас там затеяли что-то вроде любительского спектакля. Один человек по имени Чартерис непременно хотел устроить спектакль — он постоянно этим занимается. По-моему, полная бредятина, но его не остановишь. Вы что-нибудь такое умеете?
— Можете мне поручить любую роль, хоть императора Марокко, хоть Шум За Сценой. Я одно время работал в театре. Особенно мне удается передвигать декорации.
— Молодчина! Ну, пока. Не забудьте, два пятнадцать с Пэдцингтонского вокзала. Там и встретимся. А сейчас мне надо еще повидаться с одним деятелем.
— Буду ждать вас на вокзале.
Вдруг в голове у Джимми мелькнуло: Штырь! Чуть было не забыл! Ни в коем случае нельзя упускать из виду это дитя трущоб — единственное, что связывает его с домиком в окрестностях Сто Пятидесятой улицы. У себя в квартире трущобного мальчика тоже не оставишь. Перед мысленным взором Джимми мгновенно возникла картинка: Штырь, оставшись один в Лондоне, разворачивает бурную профессиональную деятельность на территории «Савой Мэншнз». Нет, Штыря необходимо пересадить на сельскую почву. Правда, Джимми сложно было представить Штыря в деревне. Как он будет скучать, бедолага! Но другого выхода нет.
Лорд Дривер упростил ему задачу.
— Кстати, Питт, у вас, конечно, имеется лакей или что-то в этом роде? Такой жуткий тип, который вечно забывает упаковать ваши воротнички? Его тоже берите с собой, естественно.
— Спасибо, — сказал Джимми. — Возьму.
Вопрос был улажен, и тут открылась дверь. На пороге возник предмет их беседы. С широкой горделиво-застенчивой улыбкой, держась необыкновенно скованно в одном из ярчайших твидовых костюмов, какие только можно увидеть за пределами театральных подмостков, Штырь постоял минутку, позволяя зрителям насладиться великолепием своего облика, затем шагнул в комнату.