Том 17

Сталин Иосиф Виссарионович

Миф пятый: известный русский врач В.М. Бехтерев якобы, осмотрев Сталина, назвал его параноиком. Автор мифа — академик Н.П. Бехтерева, внучка знаменитости, сама опровергла его в печати (См.: Аргументы и факты. 1995. № 32. С. 2–3).

И так далее и тому подобное…

Спрашивается: не слишком ли много всего такого изливается и обрушивается на одного человека?

“Все необыкновенное мешает людям жить так, как им хочется”, — писал о восприятии Ленина обывателями Максим Горький. Ношу, которую 30 лет держал на своих плечах, свято чтя заветы Учителя, Сталин, “обыкновенной” не назовешь. На его жизненном счету две исторических “мелочи”: 1) создание устойчивого трудового товарищеского сообщества с лучшей в мире системой

управления и динамикой роста; 2) победа над ударными отрядами мирового империализма на западе и на востоке с искусным маневром по временному привлечению на свою сторону других соперничающих империалистических держав. “Владимир Ленин был человеком, который так помешал людям жить привычной для них жизнью, как никто до него не умел сделать это. Ненависть мировой буржуазии к нему обнаженно и отвратительно ясна, ее синие, чумные пятна всюду блещут ярко. Отвратительная сама по себе, эта ненависть говорит нам о том, как велик и страшен в глазах мировой буржуазии Владимир Ленин — вдохновитель и вождь пролетариев всех стран” (В.И. Ленин и А.М. Горький. Письма, воспоминания, документы. М., 1958. С. 240–241). Эти же чувства переносятся и на “наследника его силы” (Горький) — Сталина. Лицемеря по поводу ГУЛАГа и “слезинки ребенка”, хапуги и паразиты всяческого сорта прибирают к рукам все, что “плохо лежит”, пускают кровь там, где им заблагорассудится, понуждают народы России терять, как на войне, от необеспеченности существования и потери будущего по миллиону жизней в год. Однако прав был белорусский поэт Кондрат Крапива: “Каб сонца засланiць — вушэй аслiных мала”.

В заметках 1919 года о диктатуре пролетариата Ленин записал: “Борьба до конца или “отболтаться” (К. Каутский, мелкая буржуазия, “социалисты”)” (ПСС. Т. 39. С. 262). Именно в этом предложении выражается сейчас водораздел между коммунистами и оппортунистами.

Никто не скажет, что у Сталина не случалось ошибок, и порой серьезных. Но выявлять их надо в интересах “борьбы до конца”, а не ради самоедского или самооправдательного “отбалтывания”.

Первое, на что, мне кажется, следовало бы обратить внимание, — это необходимость иметь отлаженный механизм самоочищения и самообновления партии. До XVIII съезда ВКП(б) (1939) она как правящая партия применяла метод массовой чистки. Однако при чистке середины 30-х годов, как признал сам Сталин, “к сожалению, ошибок оказалось больше, чем можно было предположить” (Соч. Т. 14. С. 323). И чистки, перепутав их с репрессиями, вместо того, чтобы гуманизировать и совершенствовать их методику, отменили. Во время войны погибло свыше трех миллионов коммунистов — в два раза больше, чем было представлено на XVIII съезде. Чистки (очевидно, с поправками на изменившийся персональный состав партии и послевоенные социальные сдвиги) стали вновь необходимы. Но к подобной практике не вернулись, и это имело свои отрицательные последствия.

Второе — представляется поспешным вывод XIX съезда (1952), при мотивировании замены названия партии ВКП(б) на КПСС, о том, что “меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены…” (КПСС в резолюциях… С. 518). Разумеется, об организационно обособленном меньшевизме в начале 50-х годов не могло быть и речи. Но с дистанции десятилетий отлично видно, что меньшевистское идейно-политическое и, если угодно, нравственное течение в партии как в левом (троцкизм), так и в правом (социал-либерализм) его вариантах продолжало существовать. Временами оно находилось в полупридушенном состоянии, а временами — крепло и наглело. Припомните: последний Пленум ЦК КПСС 25 июля 1991 года позволил Горбачеву “вмазать” партии в сущности социал-демократический проект Программы, ревизовать оценки спора “большевики — меньшевики”. Отбить этот идеологический гол в свои ворота ЦК уже не сумел.

По мнению ветеранов сталинского ЦК, еще в те поры в руководстве на правую ножку начинали хромать (выражение Шолохова) Берия и Маленков. Им неплохо подхрамывал эластичный Микоян. Как нельзя кстати для этой группочки рядом был выдвинут Сталиным Хрущев. Его эстафету через пару десятилетий и подхватил “наш Михаил Сергеевич”. Меньшевизм, отливающий всеми цветами радуги, жив и поныне.

Третье: Сталин, прежде всего в период первых пятилеток и войны, великолепно справился с

выковкой для промышленности и армии командных кадров новейшей формации. Этому внешне противоречат данные о предвоенных репрессиях в офицерском корпусе. Но, во-первых, из примерно 19 тысяч уволенных из армии по политическим мотивам более 9 тысяч было возвращено в строй в 1938–1939 годах. Во-вторых, нехватка подготовленных командиров перед войной, которую “демократы” объясняют репрессиями, вызывалась резким увеличением в тот момент численности войск, их штатных потребностей куда больше, чем какими-либо другими причинами. В-третьих, безусловно болезненные процессы кадровых перемен имели — помимо ликвидации военно-троцкистского заговора — и другие положительные результаты. В составе генералитета число лиц с академическим образованием повысилось с 29% до 52% (См.: Пыхалов…С. 54). Это в немалой степени сказалось, — естественно, по мере приобретения опыта современной войны, — на общих итогах фронтовых операций, особенно 1943–1945 годов.

В чем Сталин не преуспел, — и об этом надо сказать со всей определенностью, — так в подготовке себе и своим соратникам достойной партийной смены. Если даже один из апологетов Хрущева считает что “этому чрезвычайно мужественному и активному политическому деятелю не хватало ни мужества, ни образования, ни знаний для того, чтобы стать еще и политическим мыслителем” (Бурлацкий…С. 191–192), то что должны сказать мы? Крупным, и притом самостоятельным, политическим мыслителем и организатором должен быть всякий, кто берется за рычаги (или же кому они доверяются) руководства Коммунистической партией и социалистическим государством. Это вытекает не из благих пожеланий, а из объективной природы данной партии и данного государства. Любители и карьеристы должны тут выбраковываться беспощадно. Иначе, как жестоко показала нам жизнь, “культ личности” сменяется “культом” без личности, переходящим в свою очередь в культ наличности…

“Как-то в 1947 году, — вспоминал Микоян, — Сталин выдвинул предложение о том, чтобы каждый из нас подготовил из среды своих работников 5–6 человек, таких, которые могли бы заменить нас, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Он это повторял несколько раз, настаивал” (Прибытков В. Аппарат. СПб, 1995. С. 81). Но, судя по всему, перспективность этого предложения и недооценивалась, и отпугивала, и саботировалась. В отличие от Ленина после Сталина, оказавшегося пленником бюрократии и ее жертвой, не осталось надежной молодой когорты, продвинутой на ключевые позиции, которая умело поведет дело дальше.

Вы, товарищи, конечно, отчетливо помните долгую возню “демократов” с “завещанием Ленина”, из которого выхватывалось всего два момента — предложение сместить Сталина с поста Генерального секретаря и “изменение всей нашей точки зрения на социализм”, истолковываемое в духе рыночного ревизионизма.

А оставил ли Сталин свое “завещание”? Конечно!

Это — общеметодологические и морально-политические установки работы “Марксизм и вопросы языкознания” (1950); это — “Экономические проблемы социализма в СССР” (1952); это — речь на XIX съезде КПСС, направляющая в общее русло эпохи перехода от капитализма к социализму во всемирном масштабе борьбу за демократию и борьбу за национальное освобождение.

Произошла трагедия. Те, кто наследовал его власть, не наследовал его дух. С ним же лично повели себя более, чем неблагородно. Впавший в бессознательное состояние старик в течение полусуток пролежал без медицинской помощи. Снятие его со всех постов произвели еще до кончины. Спустя некоторое время выяснились и другие подробности, подтверждающие, что уйти из жизни ему “помогли”…

Заканчивая свой доклад, хочу, товарищи, попросить вас не воспринять его как ностальгическое возвращение в прошлое, как попытку увести вас от жгучей повседневности. Наоборот, не разобравшись в поставленных вопросах, мы не сумеем как следует понимать друг друга, объясняться и достигать взаимопонимания с более молодыми, иначе говоря, уверенно торить тропу в будущее. Сталин и сегодня наше оружие, и его не допустимо доверять дуракам, невеждам и подлецам. Со Сталиным и надо обращаться, как с оружием, эффективным и опасным, обоюдоострым, требующим знания, честности и умения.

Поэтому и прошу вас поддержать вносимую резолюцию.