Том 19. Ночь лейтенанта Уилера [ Разящая наповал Долорес. Леди доступна. Ночь лейтенанта Уилера. Ловкач, Уилер!]
Шрифт:
— Черное кружево и лазанья. — Она глуповато хихикнула. — Звучит как название песни, верно?
— Звучит как то, что мне по вкусу. — Я кивнул и направился к своей машине.
Глава 3
На обратном пути я остановил свой «остин-хили», чтобы съесть сандвич. Было чуть больше двух, когда я добрался до конторы Деккера и Майера, консультантов по вопросам нефтепромышленности. Приемная была шикарно обставлена, но было в ней что-то фальшивое. Секретарша выглядела
— Вам не было назначено, лейтенант? — с сожалением спросила она, выслушав меня. — Как раз сегодня мистер Майер чрезвычайно занят. Не могли бы вы прийти завтра утром?
— Вы что, маленький ребенок? — с интересом спросил я.
— Что?
— Вы хотите, милая, чтобы вас арестовали за то, что вы мешаете правосудию? Что скажет на это ваша мама?
Она молча потянулась к внутреннему телефону и заговорила очень тихо. Я задумчиво курил.
— Лейтенант Уилер. — Голос ее дрогнул. — Мистер Майер встретится с вами, вторая комната налево.
— Хорошо, — удовлетворенно заметил я. — Наконец-то у него появилось хоть какое-то уважение к закону.
— Я восприняла это несколько иначе, — резко бросила она. — Он сказал, что уже целый час ждет какого-то горластого панка.
— Раз вы его так обожаете, постараюсь, чтобы вам довелось сидеть с ним в одной камере.
— Я не знаю, почему мистер Майер невзлюбил вас еще до того, как вы встретились, — весело сказала она. — Но могу вас заверить, что эта ваша маленькая жестяная бляха не произведет на него особого впечатления.
Я задумчиво посмотрел на нее:
— Может, ваш отец был в числе членов-учредителей банды Аль Капоне?
— Мистер Майер не любит, когда его заставляют ждать. — На ее щеках вспыхнули два алых пятна.
— А может быть, ваш дед…
— Уйдите, пока у меня не началась истерика! — неожиданно выкрикнула она.
Я подумал, что истерики миссис Майер с меня на сегодня довольно. Я прошел по коридору и увидел дверь. Золотые буквы извещали о том, что это и есть кабинет Майера. И должно быть, именно он восседал за письменным столом с таким видом, будто все нефтяные месторождения мира вдруг иссякли вчера вечером.
— Значит, ты и есть тот сукин сын, который до полусмерти напугал мою жену? — зарычал он. — Да я тебе все зубы вобью в глотку!
Я опустился на стул, предназначенный явно для посетителей, и с любопытством посмотрел на Майера. Это был здоровенный хам лет сорока с темным ежиком на голове и хищным выражением лица. Еще пару лет назад он был вполне ничего, теперь же начал полнеть, наверное, потому, что слишком удобно расположился в своем консультантском кресле.
— Ты слышишь, что я говорю, подонок? — пророкотал он яростно.
— Неужели в нефтяном бизнесе все такие грубые? — мягко спросил я. — Вот и Кент Вернон пригрозил разбить мне нос. Я не имею чести быть с вами знакомым, но вы успели пообещать, что выбьете мне зубы. Я что-то слыхал о диких нефтяных скважинах, но это же смешно.
— Не выпендривайся, коп! — Его глаза так и сверкали. — Иначе я просто разорву тебя на клочки, и меня потом оправдают.
— Почему бы вам не сделать что-нибудь более подходящее, например заткнуться? — холодно предложил я.
— Что?
— Закройте вашу жирную пасть на пару минут, пока не получите от меня тему для размышлений.
Он привстал и стукнул кулаком, как молотом, по столу.
— Вы… Вы… — На миг он задохнулся. — Как вы смеете так разговаривать со мной?
— Точно так же, как вы начали со мной, — напомнил я. — С вашей женой сделалась истерика, потому что она внезапно уяснила себе, что именно ее подозревают в убийстве.
Он медленно опустился на стул.
— Хотите выслушать все до конца? — любезно предложил я.
— Да, — пробурчал он.
Я рассказал о картине в мастерской Хардейкра, о том, что картина была перечеркнута крест-накрест кровью художника. Не забыл упомянуть о том, что жена Майера настаивает на том, что Хардейкр писал с нее обычный великосветский портрет — голова и плечи, и ни о какой обнаженной она и не слыхала. И наконец, я проинформировал Майера о том, что, когда я спросил, куда же девался настоящий портрет, мы ведь не обнаружили его в мастерской, у нее сделалась истерика.
Я замолчал. Побледневший Джордж Майер несколько раз облизнул губы и слабо улыбнулся.
— Кент Вернон уверял меня по телефону, что вы прямо-таки набросились на мою жену, только что не избили ее. Погодите, лейтенант, мне необходимо сосредоточиться. Извините меня.
— Не стоит извиняться. Давайте сосредоточимся на убийстве художника.
— Я вовсе с ним не знаком. Мне давно хотелось, чтобы какой-нибудь хороший художник написал портрет Жанин, но, честно говоря, я ничего не предпринимал. Примерно полгода назад или чуть позже я случайно сказал об этом моему компаньону Хэлу Деккеру. И он мне ответил, что знает первоклассного и не очень дорогого художника, Гилберта Хардейкра. Я написал этому Хардейкру. Мы заключили контракт. Я и видел-то его всего пару раз.
— Ваша жена позировала ему за последние несколько недель раз шесть или семь. Она вам что-нибудь говорила о нем?
— Кажется, однажды… — Майер пожал плечами. — Да, однажды она сказала, что у нее затекла шея, потому что ей пришлось долго сидеть вскинув голову.
— Где находилась ваша жена прошлой ночью, допустим, с десяти до одиннадцати?
— Послушайте, лейтенант!.. — Его лицо вспыхнуло от гнева.
— Если она ужинала в теплой и большой компании, то у нее будет железное алиби, — терпеливо разъяснил я. — Итак, отвечайте на вопрос.