Том 2. 1960-1962
Шрифт:
Директор встал и громко постучал карандашом по столу.
— Хватит, хватит, товарищи,— строго сказал он.— Повеселились, и хватит. Открытие, которое сделали Следопыты, представляет огромный интерес, но мы собрались не для этого. Схема Старой Базы у нас теперь есть. Облаву начнем через три дня. Приказ на облаву будет отдан сегодня вечером. Предварительно сообщаю, что начальником группы облавы назначается Опанасенко, его заместителем — Ливанов. А теперь прошу всех, кроме моих заместителей, покинуть
В кабинете была только одна дверь в коридор, и кабинет пустел медленно. В дверях вдруг образовалась пробка.
— Радиограмма директору! — закричал кто–то.
— Передайте по рукам!
Сложенный листок бумаги поплыл над головами. Директор, споривший о чем–то с Опанасенко, взял и развернул его. Наташа увидела, как он побледнел, а потом покраснел.
— Что случилось? — пробасил Опанасенко.
— С ума можно сойти,— сказал директор с отчаянием.— Завтра сюда прибывает Юрковский.
— Володя? — сказал Опанасенко.— Это хорошо!
— Кому Володя,— с тихим отчаянием сказал директор,— а кому генеральный инспектор Международного управления космических сообщений.
Директор еще раз перечитал радиограмму и тяжело вздохнул.
5. «ТАХМАСИБ».
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ИНСПЕКТОР И ДРУГИЕ
Мягкий свисток будильника разбудил Юру ровно в восемь утра по бортовому времени. Юра приподнялся на локте и сердито посмотрел на будильник. Будильник подождал немного и засвистел снова. Юра застонал и сел на койке. Нет, больше я по вечерам читать не буду, подумал он. Почему это вечером никогда не хочется спать, а утром испытываешь такие мучения?
В каюте было прохладно, даже холодно. Юра обхватил руками голые плечи и постучал зубами. Затем он спустил ноги на пол, протиснулся между койкой и стеной и вышел в коридор. В коридоре было еще холоднее, но зато там стоял Жилин, могучий, мускулистый, в одних трусах. Жилин делал зарядку. Некоторое время Юра, обхватив руками плечи, стоял и смотрел, как Жилин делает зарядку. В каждой руке у Жилина было зажато по десятикилограммовой гантели. Жилин вел бой с тенью. Тени приходилось плохо. От страшных ударов по коридору носился ветерок.
— Доброе утро, Ваня,— сказал Юра.
Жилин мгновенно и бесшумно повернулся и скользящими шагами двинулся на Юру, ритмично раскачиваясь всем телом. Лицо у него было серьезное и сосредоточенное. Юра принял боевую стойку. Тогда Жилин положил гантели на пол и кинулся в бой. Юра кинулся ему навстречу, и через несколько минут ему стало жарко. Жилин хлестко и больно избивал его полураскрытой ладонью. Юра три раза попал ему в лоб, и каждый раз на лице Жилина появлялась улыбка удовольствия. Когда Юра взмок, Жилин сказал: «Брэк!» — и они остановились.
— Доброе
— Спа…си…бо,— сказал Юра.— Ни…чего.
— В душ! — скомандовал Жилин.
Душевая была маленькая, на одного человека, и возле нее уже стоял с брезгливой усмешкой Юрковскии в роскошном, красном с золотом халате, с колоссальным мохнатым полотенцем через плечо. Он говорил сквозь дверь:
— Во всяком случае… э–э… я отлично помню, что Краюхин тогда отказался утвердить этот проект… Что?
Из–за двери слабо слышался шум струй, плеск и неразборчивый тонкий тенорок.
— Ничего не слышу,— негодующе сказал Юрковскии. Он повысил голос.— Я говорю, что Краюхин отклонил этот проект, и если ты напишешь, что это была историческая ошибка, то ты будешь прав… Что?
Дверь душевой отворилась, и оттуда, еще продолжая вытираться, вышел розовый бодрый Михаил Антонович Крутиков, штурман «Тахмасиба».
— Ты тут что–то говорил, Володенька,— благодушно сказал он.— Только я ничего не слышал. Вода очень шумит.
Юрковскии с сожалением на него посмотрел, вошел в душевую и закрыл за собой дверь.
— Мальчики, он не рассердился? — спросил встревоженный Михаил Антонович.— Мне почему–то показалось, что он рассердился.
Жилин пожал плечами, а Юра сказал неуверенно:
— По–моему, ничего.
Михаил Антонович вдруг закричал:
– Ах, ах! Каша разварится! — и быстро побежал по коридору на камбуз.
– Говорят, сегодня прибываем на Марс? — деловито сказал Юра.
– Был такой слух,— сказал Жилин.— Правда, тридцать–тридцать по курсу обнаружен корабль под развевающимся пиратским флагом, но я полагаю, что мы проскочим.
Он вдруг остановился и прислушался. Юра тоже прислушался. В душевой обильно лилась вода. Жилин пошевелил коротким носом.
– Чую,— сказал он. Юра тоже принюхался.
– Каша, что ли? — спросил он неуверенно.
– — Нет,— сказал Жилин.— Зашалил недублированный фазоциклёр. Ужасный шалун этот недублированный фазоциклёр. Чую, что сегодня его придется регулировать.Юра с сомнением посмотрел на него. Это могло быть шуткой, а могло быть и правдой. Жилин обладал изумительным чутьем на неисправности.
Из душевой вышел Юрковскии. Он величественно посмотрел на Жилина и еще более величественно на Юру.
– Э–э…— сказал он,— кадет и поручик. А кто сегодня дежурный на камбузе?
– Михаил Антонович,— сказал Юра застенчиво.
– Значит, опять овсяная каша,— величественно сказал Юрковскии и прошел к себе в каюту.
Юра проводил его восхищенным взглядом. Юрковский поражал его воображение.
– А? — сказал Жилин.— Громовержец! Зевес! А? Ступай мыться.
– Нет,— сказал Юра.— Сначала вы, Ваня.