Том 2. Два брата. Василий Иванович

Станюкович Константин Михайлович

— Нашла коса на камень? Сошлись две беспокойные натуры?

— Сошлись, приняли порыв страсти за любовь, обманулись и разошлись!

— И конец?

— Конец. Между ними большая разница. Он ищет борьбы, а она ее боится. Она слишком избалованная женщина.

— И не расстанется с таким уютным гнездышком, как, например, ваше?

— Да и к чему? Здесь так тепло, уютно, не правда ли? А там… Бог знает что там!

— И он, в свою очередь, сюда не придет!

— Еще бы! Да и здесь он будет не на месте, так же, как я там! — заметила

Нина, смеясь. — Ведь было бы смешно, если бы я, например, вот этими самыми руками стала готовить кушанье. Зачем я буду это делать и портить руки! Глупо и скучно! — усмехнулась Нина Сергеевна. — Вот вам и история. Вы ждали большего? Не правда ли?

— И этого довольно. Благодарю вас!..

— А приговор?

— Самый строгий! — улыбнулся Николай.

— Какой же?

— Выйти замуж за господина Присухина!

— За Присухина? — воскликнула Нина и рассмеялась. — Вы придумали моей героине действительно ужасный приговор!

— Впрочем, я милостивый судья и, пожалуй, дам снисхождение! Она и так довольно наказана.

— Вы думаете? — промолвила Нина, осторожно макая сухарик в чашку.

— Еще бы! Ведь не удалось приручить рыцаря? Всех приручала, а вот наконец нашелся таинственный рыцарь без страха и упрека, из-за которого наша гордая красавица, пожалуй, не раз омочила слезами свои насмешливые глазки. Вам этих подробностей героиня не сообщала, Нина Сергеевна? — говорил, посмеиваясь, Николай, любуясь в то же время ослепительной красотой Нины. — Она не говорила вам? Были слезы? А тайные свидания при лунном свете бывали, где-нибудь в беседке?

— Верно, — усмехнулась Нина.

— И знаете ли что? Ваша героиня из хищных натур, да к тому ж из артистических. О, она умеет художественно играть с людьми, и вдруг не удалось. Ее соблазнила новизна, заманчивость; она думала, что и этот рыцарь поддастся ей, и… не удалось. Не оттого ли она и хандрит теперь? Пожалуй, она до сих пор неравнодушна? Признаться, Нина Сергеевна, я даже рад, что ваша героиня получила урок…

— Ну, мой строгий моралист, сознайтесь, вы бы обрадовались еще более, если бы моя героиня вас помучила? — насмешливо промолвила Нина. — Вам досадно, что не вы на месте героя?

— Куда мне! — вспыхнул, задетый за живое, Николай. — Слава богу, я незнаком с этой барыней, а то, чего доброго, если б от скуки ей вздумалось удостоить меня своим вниманием, пококетничать, я был бы несчастнейший человек. Слава богу, вы хоть, Нина Сергеевна, смягчились и не намерены разрушить моего семейного счастия, — иронически прибавил Вязников. — Сердце у меня мягкое, доверчивое. Я бы поверил ей сразу и… и полюбил, да как полюбил!.. Все забыл бы ради вашей милой хищницы. За один ее поцелуй, за ласку я готов был бы на самые ужасные жертвы… ну, хоть слушать лекции Горлицына. Я, как раб, ждал бы ее слова, ее взгляда. Я шептал бы ей страстные речи, от которых содрогнулся бы… сам Присухин и понял бы, что такое молодая горячая страсть. А она, ваша гордая красавица, принимала

бы эту дань как недурное лекарство от скуки. О, мне остается только радоваться, что ваш сфинкс не удостоивает вниманием обыкновенных смертных.

Облокотившись на стол, чуть-чуть отвернув голову, слушала Нина, не прерывая, эту саркастическую речь Николая. В тоне его голоса звучала не одна насмешка. Страстные звуки незаметно вырывались из его груди, лаская слух и щекоча ее нервы. Она тихо повернула голову, взглядывая украдкой из-под ладони на свежее, молодое, красивое, вызывающее лицо Николая. Странная, загадочная улыбка пробежала по ее оживившемуся лицу. В глазах загорался огонек, грудь задышала быстрее. Она как-то вся потянулась, жмуря глаза.

Николай замолчал и взглядывал на Нину, стараясь заметить впечатление своих слов, но лицо ее было прикрыто рукой. Она не подымала головы и молчала.

Когда наконец она тихо отвела руку и повернулась к Николаю, она была совсем спокойна. Только румянец алел на ее розоватых щеках. Она посмотрела на молодого человека насмешливым пристальным взглядом и, словно бы нехотя, проговорила:

— Напрасно вы так иронизировали, Николай Иванович! Моя героиня никогда бы и не подумала серьезно вас сделать своим рабом. Во-первых, рабы скоро надоедают, а во-вторых…

Она остановилась на секунду, как бы в раздумье.

— А во-вторых, — продолжала она, — вы верно заметили: хищница, и даже артистическая. Мне кажется, ее даже и при скуке не заняла бы слишком легкая победа над таким юношей, как вы. Вам не пришлось бы ждать ее поцелуев. Напрасная трата времени! — прибавила она холодно.

Нина нанесла жестокий удар самолюбию нашего молодого человека. Он старался было под смехом скрыть досаду, но смех вышел ненатуральный. Он посмотрел на Нину со злостью. В голосе звучала раздражительная нотка, когда он проговорил:

— А ваша героиня, как видно, очень самоуверенна и раздает поцелуи только…

С уст его чуть было не слетело имя Прокофьева. Но он вовремя остановился.

— Только очень интересным людям! — прибавил он ядовито. — И, верно, тайно, чтобы никто не знал.

— Как видите… самоуверенна. Избаловали ее!.. Однако довольно о ней. Оставим ее в покое.

— В ожидании нового рыцаря? — ядовито добавил Николай.

— Пожалуй, если найдется подходящий!.. Жить ведь хочется!

— О, за этим дело не станет. Стоит поискать только.

— Да вы, кажется, очень недовольны моей героиней? Я и сама ею недовольна… Расскажите-ка лучше о себе, Николай Иванович. Вы только что так хорошо говорили о вашем будущем счастье, о любви, о надеждах, что я готова еще раз прослушать… Я ведь очень люблю слушать счастливых людей.

Николай вспыхнул. В словах Нины Сергеевны звучала тонкая ирония. Над ним, очевидно, потешались, как над школьником.

— С удовольствием бы рассказал, Нина Сергеевна, да боюсь: вам будет, пожалуй, завидно чужому счастью.