Том 2. Клетка для простака
Шрифт:
Креспин одарил меня взглядом, в котором явно промелькнуло сомнение в моих умственных способностях.
— Я бы согласился с вами, мистер Бейкер, если бы мы знали наверняка, что Уоррен в момент смерти находился в сознании или был жив в ту минуту, когда ему перерезали горло. А может быть, кто-нибудь из обитателей дома помог демону наказать отступника?
— Это нетрудно будет установить, — неожиданно вмешался в разговор Борис. — Надо выяснить, кто выходил из дома сразу же после исчезновения Уоррена. — Он отпил несколько глотков из своего стакана, и тут ему в голову пришла новая мысль: — Впрочем, лучше
— Вряд ли я смогу вам помочь, — вздохнул Креспин. — Жена Уоррена утверждает, что ее муж ушел из дома где-то около семи. В то время я переодевался к ужину в своей комнате и никого не видел. Я спустился вниз только через полчаса и не знаю, выходил ли кто еще из дома или нет?
— Но если Айрис Уоррен — одна из демонопоклонниц, ей нельзя верить на слово, — снова вступил я в разговор. — Когда вы сами в последний раз видели Уоррена?
— Кажется, утром. — Лицо Креспина вдруг стало еще более утомленным. — Может быть, вы воспримете мои слова как слишком жестокие, но как и когда умер Уоррен теперь уже не имеет никакого значения. Его уже не спасти. Нам надо попытаться спасти остальных — освободить их из-под влияния демона, разрушающего их жизни! И я глубоко убежден, что если мы не вырвем их из-под сатанинского влияния до той церемонии, на участие в которой толкает их демон, то мы никогда не сможем их спасти!
— Что же вы предлагаете? — спросил я.
— Самое ужасное, что я не могу вам ничего предложить, мистер Бейкер. — прошептал Креспин. — Именно поэтому я и обратился за помощью к вам, джентльмены. Конечно, это звучит нелогично. Но я смею надеяться, что кто-нибудь из вас или вы оба найдете выход из тупика. Впрочем, я понимаю, что надеюсь на невозможное…
— Ну что ж, — произнес я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно бодрее, — у вас нет никаких предложений, мистер Креспин, но теперь демонопоклонникам придется нелегко с их церемонией, или что они там задумали, поскольку мы будем следить за ними не спуская глаз!
— Я ценю ваше великодушие, — спокойно откликнулся Креспин, — и от всей души хотел бы разделить вашу уверенность, мистер Бейкер. Однако поверьте, когда наступит время проведения церемонии, мы не сможем им ни в чем помешать. Они подсыплют нам чего-нибудь в кофе, — он кинул беглый взгляд на Бориса, — или в выпивку. И мы с вами уснем и проснемся, когда все будет позади. — С этими словами Креспин вдруг стремительно поднялся на ноги. — Я благодарен вам, что вы выслушали меня и поверили мне. Всего доброго, джентльмены.
Когда дверь за ним закрылась, я взглянул на Бориса:
— Ну, что ты обо всем этом думаешь?
— Я скажу тебе откровенно, товарищ, — задумчиво начал он. — И чего нас понесло в кинематограф? Разве нам плохо было на телевидении? И если единственный способ проникнуть в большое кино — это замуровать себя на пустынном острове в компании с сумасшедшими, поклоняющимися демону, то кому это нужно? Дай мне пять минут на сборы, и мы вернемся в Нью-Йорк, а там попросим нашего ангела-хранителя, нашего обожаемого агента Селму Брутен, найти нам какую-нибудь подходящую работенку на телевидении!
— Теперь мы уже не можем отсюда уехать, — рявкнул я. — Ведь мы связали себя обещанием Креспину помочь ему!
— Мы связали?!
— Знаешь, приятель, мне будет очень горько, если ты уедешь, — искренне признался я. — Ибо если нам удастся изгнать демона с острова, Труди Ламберт автоматически избавится от всех ее психологических травм и разобьется в лепешку, чтобы заполучить роль в нашем фильме. — Я вытянул вперед руку и принялся чертить ею в воздухе. — Я уже вижу толпы людей, осаждающих кассы кинотеатров! — в экстазе воскликнул я. — Заголовки газет пестрят высказываниями наподобие: «Самый крупный финансовый успех за всю историю кинематографа!» На афишах десятков сотен кинотеатров по всему миру сияет огнями название нашего фильма «Их сжигало тайное желание!». — Я глубоко вздохнул. — А как только зрители в переполненном зале увидят на экране титры: «Продюсер и режиссер фильма — Борис Сливка», все просто сгорят от нетерпения познакомиться с тобой!
— Ты забыл одну маленькую деталь, Ларри, — вклинился Борис. — Я всего лишь продюсер нашего фильма — и больше никто! Администрация студии и ребятки из банка очень четко дали мне это понять.
— Ты вернешься к ним, увенчанный лаврами победы, и привезешь с собой кинозвезду, которую они так мечтали увидеть в новом фильме, Труди Ламберт! А она преисполнится к тебе такой благодарности за избавление от нечистой силы, что перед отъездом в Голливуд подпишет с тобой персональный контракт. И в нем будет указано, что впредь она будет сниматься только в фильмах режиссера Бориса Сливки и — ни в каких других!
Бориса так захватила эта перспектива, что ему пришлось приложиться к миксеру, чтобы вновь обрести дар речи.
— Знаешь, мне пришла в голову прекрасная мысль, товарищ, — хрипло произнес он. — Давай-ка сегодня незаметно схватим Мару Линней и бросим ее в реку. Ты сам говорил, что она — маленькая слабая старушонка, так что мы с ней легко справимся.
— Я обдумаю твое предложение, — искренне пообещал я. — А тем временем надо будет переговорить с Амантой — она ни на шаг не отходит от Донавана, возможно, ей удалось из него что-нибудь вытянуть.
— Переговори с ней сам, Ларри, — мягко сказал Борис. — У меня сейчас как раз срочное дело. — Он подхватил пустой миксер и направился к двери. — И знаешь что, — небрежно заметил он на полпути, — если ты решишь бросить Мару Линней в воду сам, без моей помощи, я не буду на тебя в обиде. Только потом смотри не проговорись Труди Ламберт!
— Будь спокоен, не проговорюсь! — уверил я его. — А где комната Аманты?
— Последняя дверь по правой стороне коридора. По крайней мере, туда ее поселили, когда мы приехали. — Он пожал плечами. — Но кто ее знает! Может быть, она там не ночует?
Я вышел с ним из комнаты, и в коридоре мы разошлись — я повернул налево, а он — направо. Я отыскал комнату Аманты и постучал. За дверью раздался голос Аманты, однако я не разобрал, что она сказала, и, подумав, что она разрешила мне войти, я открыл дверь и очутился в ее в комнате.
В то же мгновение я услышал приглушенное ругательство, и Аманта, стоявшая в центре комнаты, быстро обмотала свое роскошное розовое тело банным полотенцем. Глаза ее готовы были испепелить меня.
— Что ты себе позволяешь? — прорычала она. — Я же велела тебе подождать.