Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.)
Шрифт:
— Позволите ли вы мне обдумывать каждый ваш вопрос? — спросил, снова по-французски, Ли Ванг.
— Это ваше право, — успокоил его Лао Тсин.
Первый вопрос, который готовился предложить ему банкир, был так важен, что сразу мог определить, будет ли он иметь успех в начатой им партии или нет. Банкир спросил:
— Скажите мне, по какому побуждению пробыли вы десять дней в Константинополе, возвращаясь из Парижа со скипетром Хуан-ди и с коронной французской драгоценностью под названием «Регент»?
Ли Ванг вздрогнул и почувствовал себя как будто бы в неожиданной ловушке. Следовало ли ему сказать всю правду? И что подумает о нем маркиз де Сен-Фюрси в таком случае? Лао Тсин, может быть, не знает, что именно побудило его пробыть некоторое время в Константинополе?.. Но тогда зачем предложил он ему этот вопрос?..
И он начал свой ответ наудачу, не зная, к чему он приведет его, и решившись довериться вдохновению минуты.
— Я остановился в Константинополе, — сказал он, — сначала для того, чтобы сбить с толку тех, кто мог следить за мной…
Тут Ли Ванг внезапно умолк, ища, очевидно, нужные ему слова, но не находя их.
— Вы остановились сначала… — повторил его слова банкир. — Это «сначала» есть один из тех окольных путей в разговоре, о которых я вас предупреждал, предлагая не пользоваться ими; но так как это «сначала» ведет за собой «потом», то я вам извиняю его и прошу вас продолжать. Итак, «потом» вы остановились для того, чтобы… Ну, говорите, иначе будет поздно — минута ведь почти прошла! Не думайте, что имеете дело с человеком, который задает вам вопросы зря.
С этими словами, ясно показывающими, что банкир желает вполне удовлетворительного ответа на свой первый вопрос, Лао Тсин встал и направился к гонгу, чтобы позвать слугу.
— Отвечайте же! — вмешался тут Гроляр с такой энергией словно бы он понял всю важность для себя ожидаемого ответа.
Лао Тсин уже поднял руку для удара в гонг, когда Ли Вант встал тоже и, не зная, что ему делать, попытался окончить свой ответ:
— А потом для того, чтобы побывать у местных ювелиров, которые пользуются большой известностью на всем Востоке.
И он опять остановился.
Лао Тсин, с часами в левой руке, не отходил от гонга. Ли Ванг смотрел на него растерянным взглядом и, увидев, что правая рука банкира снова потянулась к гонгу, продолжал с напускной развязностью:
— Я хотел, чтобы они оценили скипетр Хуан-ди и «Регент», так как сомневался, не слишком ли преувеличена стоимость этих драгоценностей…
И он еще раз прервал свою речь, а банкир еще раз поднял правую руку.
— Мне пришла мысль, — опять продолжал Ли Ванг, — сохранить живое воспоминание о «Регенте», и с этой целью я заказал одному ювелиру имитацию его… Ювелир приходил работать ко мне, но я не позволял ему даже прикасаться к драгоценности, которую он мог видеть только сквозь стеклянные стенки ящика, крепко запертого… Работа, однако же, удалась отлично, так что нужен самый опытный эксперт, чтобы отличить настоящую вещь от поддельной…
— А потом что было? — спросил Лао Тсин.
— В Константинополе ничего не было потом, — заключил Ли Ванг, очевидно, прибегая снова к окольному пути.
— Так!.. Но а в Пекине, например?
— Формулируйте ваш вопрос яснее.
— Когда вы представили обе драгоценности императрице, не заметили ли вы чего-нибудь, возвратясь из дворца к себе?
Лао Тсин словно парализовал этим вопросом и пристальным взглядом Ли Ванга, который, совершенно растерявшись, не мог, казалось, произнести ни слова более.
Банкир как будто сжалился над ним и мягко сказал:
— Хорошо, я вам помогу в вашем ответе, так что вам останется только сказать — да или нет… Вы были так взволнованы предстоящим свиданием с императрицей, что перепутали два ящика, заключавшие в себе «Регент» и его имитацию, и вместо первого представили ей второй… Так ведь, да?
— Да, — подтвердил Ли Ванг, имевший теперь самый жалкий вид: зачем ему теперь скрывать правду, когда Лао Тсин знает все?
Но он ошибался: Лао Тсин не знал, а только предполагал правду, которую уловил еще вчера, когда Ли Ванг покраснел при его неожиданном вопросе относительно «Регента»; сегодня же это предположение оказалось верным, и в этом заключался весь секрет, уничтоживший Ли Ванга!
«Ах, мошенник! Жалкий вор!» — воскликнул про себя Гроляр, выслушав это признание в подмене знаменитой драгоценности, ради которой он уже два года странствовал по Востоку, подвергаясь разным случайностям, вынося всякие обиды. Но он удержался от громкого восклицания, помня, что драгоценная вещь еще не в его руках и что ему предстоит еще самое трудное дело — получить ее от союзника. Согласится ли он теперь на это, теперь, когда дело приняло такой неожиданный оборот?
— Ну, вот и все! — заключил, насмешливо улыбаясь, Лао Тсин. — Все, мой милейший Ли Ванг! Вы видите сами, что хуже этого ничего не могло быть. И вы еще претендуете на звание главы могущественнейшего в мире общества? Что же, приветствую будущего Короля Смерти!
XIV
— КАК Я ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ ВАШИ ПОСЛЕДНИЕ слова? — спросил Ли Ванг, почувствовав, что банкир осуждает его образ действий по возвращении в Пекин.
— В прямом их смысле, милейший мой Ли Ванг, в прямом смысле, — отвечал банкир, — потому что ваша вина искупается вашей откровенностью… «к которой я принудил тебя!» — подумал про себя Лао Тсин.
Ли Ванг, уже считавший свое дело проигранным, быстро ободрился, так как банкир говорил и смотрел серьезно, без всяких признаков издевательства над ним. Видя такой оборот дела, Гроляр счел наконец уместным повести речь о передаче ему «Регента», в чем он не сомневался более и о чем у них давно заключен был договор с Ли Вангом, но Лао Тсин предупредил его:
— Теперь, милейший мой, — сказал он, обращаясь к Ли Ванту, — вам остается только передать мне на хранение драгоценность, которую вы должны вручить господину де Сен-Фюрси в день вашего избрания главой могущественного общества… Или вы, может быть, предпочли бы вручить ее маркизу сейчас, в моем присутствии?