Том 2. Пионеры, или У истоков Саскуиханны
Шрифт:
Пререкания эти, как видно, были заключением уже давно длившегося спора. Билли Керби, растянувшись во всю свою длину на земле по другую сторону костра, ковырял в зубах щепкой и молча слушал, но время от времени с сомнением покачивал головой, как бы желая показать, что не очень-то доверяет словам Бенджамена, и наконец заговорил.
— Сдается мне,— начал он,— что в нашем озере хватит воды для самого здоровенного кита, какой только сыщется на свете. А насчет сосен я тоже кое-что смыслю: мне доводилось такие сосны рубить, каких вы и не видывали. Взять, к примеру, вон ту старую сосну, что стоит в расщелине на Горе Видения,— вон там,
— А видел ли ты хоть раз в жизни корабль-то, друг мой Керби? —расхохотался стюард.— Что ты мог видеть, кроме паршивой лодчонки на этой лужице пресной воды? Нет, скажи по совести: видел ты или не видел настоящее судно?
— А как же! — ответил лесоруб уверенно.— Смело могу сказать, что видел, и не совру.
— А приходилось тебе, мистер Керби, видеть настоящий английский корабль? Нет, где это ты, скажи на милость, ухитрился видеть настоящий линейный корабль, чтоб на нем было все, что полагается: ахтерштевень и форштевень, шпунтовый пояс и планкшир, трапы, люки и ватервейсы, квартердеки, и баки, и... ну и орлоп-палуба? Ответь-ка нам на это!
Присутствующие были немало удивлены таким грозным вопросом, а Ричард потом говорил: «Чертовски досадно, что Бенджамен не умеет читать, — британский флот в его лице мог бы приобрести ценного сведущего офицера. Что ж удивительного, что англичане так легко одолели на море французов, если самый простой английский матрос досконально знает все об устройстве корабля». Но Билли Керби был не робкого десятка и терпеть не мог, когда с ним разговаривал свысока какой-то «иностранец». Все время, пока стюард сыпал мудреными морскими словечками, Билли стоял спиной к костру, а потом вдруг, неожиданно для всех, сказал:
— Ну да, видел, и на Северной реке и, может, на озере Шамплен. Там, приятель, ходят такие шлюпы, что могут потягаться с любым кораблем короля Георга. Мачты на них в девяносто футов, из доброй крепкой сосны — я сам не одну такую срубил у нас в Вермонте. Вот кабы я был капитаном на нашем речном шлюпе, а ты — капитаном на своей хваленой «Боадицее», мы бы еще посмотрели, у кого шкура покрепче — у янки или у англичанина.
В ответ на это Бенджамен громко захохотал, и эхо в горах, отстоявших на расстоянии в полмили, принесло обратно раскаты его хохота — казалось, будто в лесах на горных склонах обитает множество насмешливых духов.
— Давайте спустимся к нашим рыболовам, не то сейчас вспыхнет ссора не на шутку,— шепнул Мармадьюк.— Бенджамен неудержимый хвастун, а Керби при всем своем добродушии настоящий сын лесов, он убежден, что любой янки стоит шестерых англичан. Удивительно, что Дик молчит: как это он упускает такой прекрасный случай пустить в ход свое красноречие!
Появление судьи Темпла и обеих девушек если не водворило полного мира, то, во всяком случае, положило конец военным действиям. Выполняя распоряжения мистера Джонса, рыбаки приготовились спустить лодку, еле различимую в ночном мраке; на корме ее уже лежал наготове невод. Ричард попрекнул Мармадьюка и его спутника за то, что те замешкались, и все бурные страсти сразу улеглись.
Наступили тишина и спокойствие, как и те, что царили на водной глади, которую
Тьма так сгустилась, что там, куда не проникал свет костра, уже ничего нельзя было разглядеть. Вода виднелась лишь у самого берега; она блестела, как только на ней начинали мелькать дрожащие красные полоски — это танцевало на ее поверхности отраженное пламя костра, но уже в сотне футов от берега стоял стеной непроницаемый мрак. Только иной раз, в просветы между тучами, сверкали одна-две звезды да тускло мерцали огоньки в поселке, такие слабые, будто они где-то бесконечно далеко. Временами, когда огонь костра начинал стелиться книзу или когда горизонт очищался от туч, на той стороне озера смутно вырисовывались волнистые очертания гор; но на озеро эти горы бросали такую широкую и густую тень, что тьма здесь казалась особенно глубокой.
Бенджамен Помпа неизменно выполнял обязанности боцмана в лодке Ричарда, и во время рыбной ловли ему же всегда поручалось закидывать невод, кроме тех случаев, когда шериф полагал нужным браться за дело самолично. В этот раз на веслах сидели двое — лесоруб и молодой паренек, гораздо слабее его,— остальные должны были держать веревки невода. Все приготовления были поспешно проделаны, и Ричард дал знак, что пора «отваливать».
Элизабет смотрела, как лодка удаляется от берега и за ней, постепенно высвобождаясь, тянется веревка. Вскоре лодка исчезла в темноте, и только по доносившимся с озера ударам весел о воду можно было судить о ее движении. Все это время соблюдалась строжайшая тишина, чтобы, как пояснил Ричард, «не спугнуть рыбу: она сейчас держится на небольшой глубине, и, если ее не потревожить криками, подойдет к свету».
Из мрака доносился только хриплый, но уверенный голос Бенджамена: «левый борт», «правый борт», «суши весла»... На то, чтобы закинуть невод, понадобилось порядочно времени. Бенджамен, гордившийся своим умением закидывать сети, делал все очень обстоятельно. И в самом деле, успех во многом зависел от того, насколько ловко заброшен невод. Наконец послышался громкий всплеск — Бенджамен отбросил «шток» — и раздалась хриплая команда стюарда: «К берегу!» Ричард схватил горящую головню и побежал туда, где должна была пристать лодка.
— Держите на сквайра, ребята,— распорядился Бенджамен.— Ну, сейчас посмотрим, что водится в этой луже.
Оттуда, где опустили невод, слышались частые удары весел и шум раскручивающейся веревки. Лодка вскоре выплыла в круг света, и в следующее мгновение ее уже притягивали к берегу. Несколько пар рук живо подхватили веревку и стали осторожно, не останавливаясь, тянуть ее сразу за оба конца. Ричард приказывал рыбакам тянуть концы то посильнее, то послабее, как того требовало дело. Мистер Темпл и с ним вся молодежь любовались увлекательным зрелищем.
Теперь все принялись громко обсуждать, каков будет улов. Мнения разделились — одни заявляли, что сеть легкая, словно перышко, другие утверждали, что она так тяжела, будто в ней бревна. Так как каждый конец веревки был длиною в несколько сот футов, шериф не придал значения этим противоречивым высказываниям. Он решил сам убедиться, как в действительности обстоит дело.
— Эй, послушай-ка, Бенджамен! — крикнул он, потянув за один конец веревки.— Да ты. я вижу, не умеешь крепить невод. Веревка совсем и не натягивается у меня под рукой, ее можно тянуть мизинцем.