Том 2. Республика Шкид. Рассказы для маленьких
Шрифт:
А нынешнее поколение читателей знает, вероятно, куда больше о мамонтах или о бронтозаврах, чем о халдеях.
В современной советской школе халдеев нет. Есть неважные педагоги, есть очень плохие, но настоящего, чистокровного халдея я не встречал уже очень давно.
Подлинные халдеи сошли со сцены истории лет сорок назад, и, пожалуй, их последняя, их лебединая песня прозвучала как раз в республике Шкид, в той самой школе для беспризорных, которая дала мне путевку в жизнь и воспеть которую мне уже некоторым образом привелось.
Халдеи –
Это люди, которых работать в детский дом гнали голод и безработица. Особенно яркие монстры запомнились мне. О них я и рассказал в этих беглых заметках. Пусть поживут они на страницах этой книги, как живет в музее чучело мамонта или скелет ихтиозавра.
Банщица
Ребята нашего класса славились многими качествами. Были среди нас великие бузотеры, были певцы, балалаечники и плясуны. Многие хорошо и даже замечательно играли в шахматы, многие увлекались математикой и техникой, но больше всего в нашем четвертом отделении было поэтов.
Уж не знаю почему и отчего, но «писателем» становился каждый, кто попадал в наш класс. Одни писали стихи, другие – рассказы, а некоторые сочиняли романы побольше, чем «Война и мир» или «Три мушкетера».
Писали все: и те, кто увлекался математикой, и те, кто играл в шахматы, и плясуны, и балалаечники, и самые тихонькие гогочки, и самые отчаянные бузовики и головорезы.
Мы много читали, любили хорошую книгу и русский язык.
Но вот с преподавателями русского языка нам не везло.
Целую зиму, весну и лето «родного языка» совершенно не было в расписании наших уроков. Викниксор, наш заведующий, ежедневно почти ездил в отдел народного образования, высматривал там разных людей и людишек и все не мог отыскать подходящего. Печальный, он возвращался домой, в школу, и сообщал нам, что «сегодня еще нет, но завтра, быть может, и будет». Обещали, дескать, прислать хорошего преподавателя.
Это «завтра» наступило лишь осенью, в августе месяце.
Однажды открылась классная дверь и вошла огромного роста женщина в старомодном шелковом платье с маленькими эмалевыми часиками на груди. Лицо у нее было широкое, красное, нос толстый, а прическа какая-то необыкновенная, вроде башни.
– Здравствуйте, дети! – сказала она басом.
– Здравствуйте, – ответили мы хором и чуть не расхохотались, потому что в Шкиде никто никогда не называл нас «дети».
– Я буду преподавать у вас русский язык, – сказала она.
– Замечательно, – ответили мы.
– Сядьте, – сказала женщина.
Мы сели. Халдейка походила по классу и раскрыла какую-то книгу.
– Читайте по очереди.
Она положила раскрытую книгу на парту перед Воробьем и сказала:
– Читай ты.
Воробей выразительно прочел:
– «Стрекоза и Муравей», басня Крылова.
– Фу ты! – воскликнул Японец. Мы тоже зафыркали и недоумевающе переглянулись. Мы ожидали, что нам покажут что-нибудь более интересное. «Стрекозу и Муравья» мы зубрили наизусть еще три-четыре года назад.
Воробей стал читать:
Попрыгунья-стрекоза Лето красное пропела, Оглянуться не успела, Как зима катит в глаза.– Дальше, – сказала преподавательница и передвинула книгу.
Теперь запищал Мамочка:
Помертвело чисто поле, Нет уж дней тех светлых боле, Как под каждым ей листком Был готов и стол и дом.– Дальше, – сказала халдейка.
Хрестоматия переходила с парты на парту. Мы читали один за другим нравоучительную историю стрекозы, которая прыгала, прыгала и допрыгалась.
Мы читали покорно и выразительно; лишь Японец, когда очередь дошла до него, заартачился.
– Да что это?! – воскликнул он. – Что мы – маленькие, приготовишки какие-нибудь?
– А что? – покраснела халдейка. – Вы это знаете?
Она посопела своим толстым носом и перелистнула страницу.
– Читайте.
Растворил я окно, стало грустно невмочь, Опустился пред ним на колени…– Читать мы умеем, – сказал Японец. – И даже писать умеем. Вы нас, пожалуйста, с литературой познакомьте.
– «Растворил я окно» – тоже литература, – сказала халдейка.
– Плохая, – сказал Японец.
– Ты меня не учи, я не маленькая, – сказала великанша, вспыхнув как девочка.
– Вы нам о новейших течениях в литературе расскажите! – воскликнул Японец. – Вот что!
– Не смей выражаться! – закричала халдейка.
– Как «выражаться»? – испугался Японец.
– Ты выразился, – ответила халдейка.
– Ребята! – воскликнул Японец. – Я выразился?
– Определенно нет!
– Нет! – закричали мы.
– Не выразился!..
– Выразился, выразился! – в гневе закричала страшная женщина. – Что это такое значит «течения»? Объясни, пожалуйста.
– Фу ты! – сказал Японец.
– Читайте, – сказала халдейка.
Купец забасил:
И в лицо мне дохнула весенняя ночь Благовонным дыханьем сирени.– Фу ты, – повторил Японец. – Ну расскажите нам про Маяковского, Федина, Блока…
– Не говори гадостей! – закричала мегера.
– Гадостей?!