Том 2. Рожденный для мира / Том 3. Рожденный для любви
Шрифт:
Под восторженные комментарии девушек он сначала поймал сигнал с самой дальней орбиты — видимо, там оборудование меньше всего задел скачок реальности. С расстояния в несколько сот километров Земля казалась пустой, словно жизнь на ней только начинала зарождаться. Взгляд, перебегая с черноты океанов на материки, тщетно старался обнаружить хоть что-нибудь созданное человеком. Но вот удалось поймать сигнал с другого спутника поближе, и на главном экране открылась пятнистая, облепленная хлопьями облаков выпуклость планеты, исчерченная линиями дорог и каналов, покрытая пятнами городов и посёлков. Оказалось, у спутника даже сохранилось топливо и вполне приличный запас хода, так что, по команде Центра управления, он начал менять орбиту. Изображение поверхности сначала приблизилось, понемногу смещаясь к западной части Евразии. Всё ближе и ближе, пока не стал различим крупный город у реки, а весь экран не заняла нужная картина.
— Москва, — выдохнула Оля. — Миша, это же Москва!
Картинка на видеостене снова мигнула, появилось чёткое спутниковое изображение территории, над которой можно было увидеть движение воздушных масс и облаков. Картинка стала увеличиваться — и весь экран занял донельзя знакомый Михаилу район новостроек. Он ждал именно этого, готовился, и всё равно тоской сжало сердце.
— Миша, что это?
— Спутник сейчас практически над нами. Это — моё родовое поместье. Лаборатория находится прямо под ним, вот только над нами сейчас два с чем-то километра земли, и никаких выходов. Единственный — это обратно на Полигон. К той самой робо-кошечке охраннику.
Какое-то время все молчали, потом Алиса робко сказала:
— Прежде чем дальше думать… А пока спутник над Москвой, можно попробовать и мой дом увидеть? Хотелось узнать… может, как там мама увижу?
— Сейчас. Говори адрес, попробую. Если не успею, то сейчас примерно десять утра, второй раз спутник пройдёт над Москвой примерно в десять вечера. Потом — в девять-десять утра следующего дня, на следующих витках обязательно увидим. Сильно менять орбиту или задерживать спутник над одной точкой не рискну. Хорошо, тут дюже умная управляющая система, ей достаточно примерно сказал чего я хочу — и она сама всё рассчитала и сделала. Но если попросит уточнить параметры геосинхронной орбиты или режим работы двигателей, то я же в этом не понимаю вообще ничего. Угроблю технику на раз.
Алиса назвала адрес, несколько минут Михаил соображал, где это находится, если взять его поместье за точку отсчёта, и как туда перенаправить оптику. Но похоже, всё равно чего-то сделал не так, поскольку спутник переключился в режим ретранслятора, поймал и вывел на экран один из каналов телевидения!
Михаила охватило ощущение дежавю. Понизу изображения бежала текстовая строка «Экстренный выпуск новостей». А с экрана миловидная девушка-диктор в очках вещала из студии на фоне большой фотографии Никодима Воронцова на заднем плане:
— Подрыв автомобиля главы Боярской думы вызвал огромный общественный резонанс, и не только в России, но и во всём мире. Послы всех держав мира уже выразили соболезнования и осудили акт терроризма в отношении высших государственных лиц Российской империи. Пока неизвестно, в каком состоянии сейчас Никодим Воронцов, глава рода Воронцовых. Но учитывая удачное покушение на наследника клана Воронцовых, остро встаёт вопрос о его преемнике в том числе и на посту главы Боярской думы. Некоторые эксперты осторожно задавались вопросом, не связано ли нынешнее покушение с летними событиями и исчезновением рода Столешниковых… Извините, только что пришла новость-«молния». Род Воронцовых и род Тёмниковых как наследники Столешниковых официально подтверждают и уже опубликовали совместный пресс-релиз, что между их родами нет никаких взаимных разногласий и претензий, а потому нынешнее покушение никак не связано с летними событиями вокруг Столешниковых.
Михаил выключил новости и оторопело сказал:
— Честное слово — это не я. В смысле не мои люди. Во-первых, я как раз перед отъездом на Полигон отправлял письмо главе Воронцовых, что хочу мира, хотя у меня теперь есть ресурсы на войну. И даже успел получить ответ, что моё предложение будет рассмотрено, то есть я уверен, что Никодим Воронцов был готов обсуждать и торговаться. И второе — у меня сплошь народ из Африки, а там если и подрывают кого-то, то гарантированно с концами.
— Верю, — сказала Оля. — С отцом бы хоть как-то связаться, сказать, что мы живы. И вот чего угодно отдала бы сейчас, чтобы нам показали Никодима Воронцова, и что он думает. Не верю я, что его убили. Это слишком… В общем, это такой монстр, которого простым взрывом не убить. Он старается нигде не демонстрировать, но на сегодняшний день глава Воронцовых — один из сильнейших магов Империи. Он точно жив.
— И отсюда встаёт вопрос: кто исполнитель, — задумчиво сказал Михаил. — По моим расчётам выходило, что авария на Полигоне выгоднее всего Воронцовым. Но тогда кто и зачем убивает главу клана и его наследника? Нет, я тоже много бы отдал увидеть Никодима Воронцова.
— Неправильно просите, — фыркнула Алиса. — Надо было просить на языке альвов, — и в шутку сказала именно на языке альвов: — Центральному компьютеру задание: показать на главном экране главу Боярской думы Никодима Воронцова, фотографию которого только что показывали в новостях…
Дальше Алиса поперхнулась, остальные потрясённо не могли произнести ни слова. На экране замелькали с огромной скоростью какие-то изображения Москвы и окрестностей сверху с разным приближением, одновременно в выделенном сегменте видеостены была карта Земли, на которой ещё две точки спутников сменили орбиты. Михаил же внёс девушек в список операторов с полным доступом? А голосовое управление альвы тоже использовали. Буквально через полторы минуты они заглядывали в небольшую, очень скромно обставленную комнату, затерянную где-то в жилых кварталах простолюдинов. Стены выкрашены белой известью, самая простая пружинная кровать, плотные зелёные шторы из грубой ткани, маленький стол из лакированных досок, над которым висело небольшое зеркало. На полу плетёный соломенный ковёр, который система с чего-то опознала как артефакт. Возле стола были приставлены два стула, один занимал Никодим Воронцов. Внешне никаких особых травм, разве что пара пластырей на лбу и на щеке. Но если добавить растрёпанную и в нескольких местах порванную одежду и землистый цвет кожи как признак сильного недавнего перенапряжения — пережитый взрыв обошелся Никодиму крайне тяжело. Не зря на столе на блюде буквально горкой лежало высокоэнергетическое печенье из злаков с мёдом, Воронцов морщился, но заставлял себя его жевать, запивая каким-то укрепляющим коктейлем из большой кружки.
Звука не было, похоже, возможности разведывательного спутника всё-таки были ограничены. Хотя то, что он пробился через наверняка самую совершенную защиту Воронцовых — уже можно назвать чудом. Михаил успел подосадовать, что если сейчас кто-то зайдёт и скажет нечто важное — они ничего не услышат, а по губам никто из друзей читать не умел. Однако, как оказалось, древний создатель системы наблюдения предусмотрел всё. В том числе и то, что по артикуляции губ и движениям связок для получателей данных синтезировалась речь. Системе было плевать, что она не знает языка — компьютеры просто воспроизводили слова через модуляцию звуков, отчего иногда пропадали буквы, получался весьма странный шипящий и какой-то металлический акцент. Однако главное, что разобрать сказанное всё равно было можно.
— А-а-а, заходи, Дима. Как раз про тебя вспоминал.
Дмитрий Воронцов сел как рухнул на свободный стул возле стола и спросил:
— Как ты, отец?
— Х…во, но жить буду. Андрея Кузьмича точно можешь не подозревать. Он-то всё про меня знает, если бы он этим занимался — мы бы с тобой тут не говорили. Петра Филимоновича тоже. Он тогда первый выступил отменять все планы и поддержать Иоанна. И он единственный, кому я после того разговора сказал насчёт тебя. Но раз ты здесь, а не на больничной койке — никто про наш разговор не знает. Как Володя?