Том 2. Студенты. Инженеры
Шрифт:
В пять часов вечера Карташев приехал на вокзал, где уже ждал его Короедов.
Ясневские занимали в Царском большую, хорошо устроенную дачу, с большим парком.
Пройдя чрез этот парк, Карташев с Короедовым поднялись по ступенькам террасы, где нашли все общество, кроме главы дома, Карташева Короедов прежде всего представил хозяйке дома, представительной, полной, высокого роста, прекрасно сохранившейся еще даме. Рядом же с ней сидела и дочь ее, Агнеса Станиславовна, невеста Короедова. Очень красивая, похожая на мать, с массой тонких, золотистых волос,
И мать и дочь остались довольны впечатлением, произведенным на Карташева, и впечатлением, какое застенчивый Карташев произвел на них.
Пока Карташев знакомился и здоровался с мужчинами, мать вполголоса сказала дочери:
— Il est beau. [43]
— Oui, tres beau. [44]
Приветливо пожимая руку товарищу своему Ясневскому, Карташев слышал эти слова, но и виду не подал. За Ясневским стоял другой его товарищ по выпуску, маленький, с молоденькой фигуркой гимназиста, вечно веселый, вечно довольный немчик Гартвиг, с которым Карташев на одном из институтских вечеров сошелся на «ты».
43
Он красив (франц.)
44
Да, очень красив (франц.)
И теперь Гартвиг уже беззвучно смеялся, разведя руки.
— Ты какими судьбами? — спросил он, здороваясь дружески с Карташевым и по своей обычной манере надвигаясь на него. — Постой, постой, я хорошенько посмотрю на тебя… Поправился… Нет, ничего, молодец. Правда, молодец? — обратился он к Агнесе Станиславовне и, тряхнув густыми, прямыми, каждый врозь, волосами, весело рассмеялся.
Следующий был тоже только что выпущенный инженер по фамилии Бор-Залесский.
Это был сильный, немного гнувшийся, блондин, с бледным лицом, маленькими, напряженными глазами. Его молодая фигура была в странном противоречии с его манерами пожившего уже военного в отставке. Он щурил глаза, немного топырил губы, курил из большого янтарного мундштука, держа в другой руке серебряный портсигар с фитилем. Знакомясь с Карташевым, он сунул портсигар в карман панталон таким образом, что длинный фитиль остался висеть наружу.
— Бор-Залесский, — угрюмо повторил он и более покровительственно прибавил: — Встречались в институте.
— Да, да, — ответил приветливо Карташев, хотя вся фигура Бор-Залесского пришлась ему не по душе.
Последний на террасе был студент в введенной в этом году форме с вензелями на плечах, в куртке в обтяжку и в синих таких же в обтяжку на кавалерийский манер панталонах.
Студент был рослый гвардеец, с аккуратно расчесанной надвое светлой бородкой, с прилизанной гладко прической, молчаливый, сосредоточенный и важный.
Знакомясь, он сдвинул ноги, одновременно наклонил голову и буркнул:
—
Затем сейчас же важно провел рукой под бородой, не тронув ее и слегка откашлялся.
Когда знакомство кончилось, Короедов обратился к невесте и с своей обычной, добродушно-ехидной улыбкой и ласковым голоском сказал:
— Ну-с, вот, Агнеса, и наш четвертый шафер. Если угодно, могу вам его уступить, нет — себе возьму.
— Мне угодно, — ответила, слегка краснея, капризно подняв слегка верхнюю губку, невеста.
Короедов молча поклонился, хотя лицо его подергивалось, и Карташев не сомневался, что он сдерживал какую-нибудь уже готовую веселую, но ядовитую стрелу.
Не сомневалась в этом, очевидно, и невеста и вызывающе бросила:
— Ну, говорите же, что хотите сказать…
— Интересно? — спросил Короедов.
— Нет, но я боюсь, что, оставляя приготовленный яд в себе, вы можете заболеть.
Гартвиг залился веселым смехом.
— Послушай, — объяснял он Карташеву, — это я ему оказал товарищескую услугу, сообщив Агнесе Станиславовне, как мы его называли в институте.
— Ну, ну, говорите же, — что вы хотели сказать?
Короедов весело подернул плечами.
— Право же, ничего, кроме того, что не сомневался в вашем ответе.
— Надеюсь, — усмехнулась мать, откинувшись и смотря, прищурившись, в парк.
— Я бы не удивилась, если бы даже мой любезный жених ждал бы от меня какого-нибудь невежливого ответа.
— Вот уже это, ах, оставьте.
— Боже мой, что за выражения, — сказала мать и оглянулась на всех.
— Отличное выражение, — усмехнулся Короедов.
Мать только покачала головой, а Гартвиг подсел к Агнесе Станиславовне и с комичным участием сказал, показывая на Короедова:
— Обижает он вас?
— Меня очень трудно обидеть.
— Ну, конечно, особенно, когда у вас два таких, как я и Карташев, шафера.
— Ну, может быть, еще monsieur Карташев, а что до вас…
— Кончайте?
— Обидитесь.
— Я никогда не обижаюсь.
— Я все смотрю, — сказала Гартвигу мать, — на вас и не верю: неужели вы уже год как инженер.
— Позвольте, позвольте, — весело ответил Гартвиг и, вскочив, взяв под руку Ясневского, подошел с ним к матери. — Позвольте вас спросить: какая же разница между нами? И у него нет ни усов, ни бороды и даже роста одинакового.
Бор-Залесский дернул головой и добродушно грубо сказал:
— Оба гимназистишки шестого класса, выдающие себя за инженеров.
— Вот Петр Николаевич и теперь уже выглядит инженером, — сказала мать, смотря на студента.
Студент сделал гримасу, похожую на улыбку, и опять, едва касаясь, провел рукой по бороде.
— Мой брат хоть солидностью берет, — сказала Агнеса Станиславовна, обращаясь к Гартвигу, — а вы притом еще вертушка, хохотушка…
— Я? — спросил Гартвиг. Он оглянулся.
— Вот спросите его, — показал он на Карташева.
— Два сапога пара, — сказал Бор-Залесский. — Обоим и пальца даже показывать не надо, чтоб до смерти захохотались.