Том 21. Кто убил доктора Секса?
Шрифт:
В начале пятого я припарковал машину перед закоптелым трехэтажным кирпичным зданием. Вдоль одной стены тянулась огромная надпись: «Независимый кинопрокат Уолтера Трентона, учр. в 1919 г.». Все буквы сильно потускнели, а некоторые полностью исчезли. Эта фирма была своего рода знамением прошедшей эпохи, подумал я, и в наш век гигантских корпораций и бесконечных слияний, когда неудачников заглатывало без раздумий, подобная надпись вызывала сентиментальные чувства. Тут я напомнил себе, что по роду своей деятельности сентиментальность мне категорически противопоказана,
Добраться до офиса можно было по замызганной лестнице. Сам офис представлял собой большую комнату, отгороженную длинной стойкой, за которой виднелись пара доисторических письменных столов и несколько стульев. Невольно возникла мысль, что все решительно старые киноленты были погребены в этом офисе. Вдоль стен тянулись ряды допотопных полок, уставленных круглыми металлическими коробками с замурованными в них пленками. Каждую коробку опоясывала клейкая лента с соответствующей эпитафией, жирно выведенной карандашом. Я воспользовался стоящим на стойке звонком, и его пронзительный глас возвестил о конце света.
В следующее мгновение передо мной возникла девица, облаченная в белый рабочий халат поверх пары бесформенных брюк. Ее туалет украшал серебряный медальон на тоненькой золотой цепочке, болтавшийся где-то ниже пупка. Длинные каштановые волосы свисали прямыми прядями, лицо не ведало никаких косметических ухищрений. Вне всякого сомнения, бюстгальтеры она тоже не признавала, потому что сквозь ткань ее халата четко просвечивали темные кружочки сосков. Будь на ее месте другая девушка и иная обстановка вокруг, это выглядело бы весьма сексуально, но в данном случае мужчина в здравом уме не бросил бы второго взгляда в этом направлении, потому что все выглядело совершенно естественно и невинно. Ей было наверняка уже под тридцать, подумал я, лицо у нее было мило привлекательным, карие глаза смотрели чуть настороженно.
— Чем могу быть полезна?
Голос у нее был мягким, но слова она произносила скороговоркой, глотая звуки.
— Моя фамилия Холман, — представился я. — Я бы хотел поговорить с мистером Уолтером Трентоном.
— Уолтер Трентон был моим отцом. К сожалению, он умер приблизительно три года назад.
В ответ на мои извинения она тряхнула головой и сказала:
— Я — Сейра Трентон, теперь я руковожу прокатом фильмов. Может быть, я смогу вам чем-то помочь?
Я выдал ей ту же небылицу о статье, что и Эду Харперу. Она вежливо выслушала меня, затем кивнула:
— Уверена, что моему отцу это понравилось бы, мистер Холман.
— Не могли бы вы уделить мне немного времени для короткого интервью, мисс Трентон?
— Конечно, только этот офис не самое подходящее место для беседы. В конце квартала есть небольшой ресторанчик, где подают прекрасный кофе.
— Звучит превосходно, — ответил я.
— Я сейчас предупрежу, что какое-то время буду отсутствовать.
Я прождал пару минут, затем она снова появилась с тонкой папкой под мышкой.
В ресторанчике почти никого не было, мы заняли угловой столик в самом конце зала. После того как официантка нас обслужила, Сейра Трентон оперлась одним локтем о стол, положила подбородок на ладонь руки и уставилась на меня пристальным взглядом.
— У меня что, кровь носом пошла? — не выдержал я.
— Я просто раздумывала над тем, как давно вы стали журналистом, мистер Холман?
— Не очень давно.
— Неделю? — Она лукаво улыбнулась. — Несколько дней? Может быть, пару часов?
— Я… э-э… не понимаю, куда вы клоните, мисс Трентон?
— Пожалуйста, зовите меня просто Сейрой, а я стану называть вас Риком. — Ее улыбка стала еще шире. — Это избавит нас от неловких ситуаций, Рик. Видите ли, у моего отца было фанатическое отношение ко всем тем, кто работал в киноиндустрии в одиночку.
Он составил подробное досье на каждого из таких независимых и проводил часы, дополняя их и расширяя. Ни один работник не казался ему ни слишком незначительным, ни слишком молодым. Поскольку все они зарабатывали себе на жизнь в одиночку, они как бы являлись единомышленниками отца. Когда вы представились, ваше имя показалось мне знакомым, и я разыскала досье, прежде чем выйти из офиса.
Она положила передо мной тонкую папочку, и я увидел свое имя, написанное на ней крупными красными буквами. Ниже помельче значилось: «Оригинальный по стилю работы, весьма способный консультант. Имеет лицензию частного детектива. Независимый специальный уполномоченный по улаживанию конфликтов в киноиндустрии».
— Верите, я даже не знаю, что тут сказать. Как говорится, пойман с поличным, — сокрушенно признал я.
— Не надо извиняться, Рик! — Она дружески коснулась моей руки. — Вы же только выполняли свою работу. Что я могу для вас сделать?
— Ответьте на несколько моих вопросов. Что вам известно о продюсере-документалисте Эде Харпере?
— Мой отец занимался прокатом его фильмов, начиная с его первой короткометражки. Мы до сих пор этим занимаемся, хотя последнее время он не сделал ничего нового.
— Много ли он на этом зарабатывает?
— На жизнь хватает. Поразительно, что ряд кинотеатров по всей стране до сих пор раз двенадцать в году заказывает короткометражные фильмы.
— Он зарабатывал достаточно, чтобы приобрести этот дом в Бел-Эйр?
— Дом принадлежал его жене… Она оставила его ему по завещанию. Отец всегда называл Эда счастливчиком. Он женился по любви, жена у него была очень богатой, так что ему не пришлось выбиваться из сил, чтобы содержать ее и их дом.
— Вы знаете Кларка Колверта?
— Да. — Ее губы снова изогнулись в улыбке. — Это грязный тип, который делает грязные фильмы. Если бы я предстала перед ним в таком виде, — она провела ладонью спереди по своему халату, отчего совершенно отчетливо обозначилась ее маленькая грудь, — он бы покраснел как рак и начал заикаться! Однако поскольку он работал независимо, мой отец занялся прокатом его первого художественного фильма, когда остальные киношники, изображая оскорбленную невинность, притворялись, что он вообще не существует.