Том 22. Коварная красотка
Шрифт:
Глава 8
Доктор Мэрфи вернулся в гостиную, увидел, что я стою у бара, и направился ко мне.
— Дайте мне что-нибудь выпить, — сказал он. — Все равно чего. Но лучше — двойную порцию.
Я налил в рюмку виски и протянул ему.
— Как себя чувствует миссис Джанос? — спросил я.
— Вы хотите с ней поговорить?
— Не сейчас.
— И правильно. Я сделал ей укол. Такой дозой снотворного можно усыпить и слона. Я думаю, она сейчас спит.
— Ей сильно досталось?
— Завтра у нее вскочит
— А спина?
— Спина некоторое время, конечно, поболит, но это не смертельно. Мне кажется, вы чересчур уж беспокоитесь о здоровье этой дамы.
— Не уверен, что «беспокоюсь» это подходящее слово, — сказал я. — Судя по всему, она настоящая бестия. Но ее супруг, мне кажется, ни в чем не уступал ей.
— Это тот самый, труп которого увезли санитары десять минут назад?
— Он самый, — подтвердил я.
— Меня это, конечно, не касается, — проговорил доктор. — Но вы что, действуете методом исключения?
— Острите? — буркнул я.
— Вы громоздите трупы один на другой с такой скоростью, — продолжал Мэрфи, — что, вероятно, последний оставшийся в живых будет убийцей, не так ли?
— Очень остроумно, — заметил я. — Просто животик надорвешь от смеха.
— Кстати, сегодня вечером я произвел вскрытие Эндерсона. — Мэрфи решил сменить тему. — Все за то, что он был мертв уже трое суток, а не двое. Имейте в виду на всякий случай. Может пригодиться в работе. Горло у него было перерезано точно таким же манером, как и у первого, — справа налево. Поэтому можно с уверенностью сказать, что убийца не левша. Это вам что-нибудь дает?
— Очень полезная информация, — отозвался я.
— Рад, что смог оказаться вам хоть в чем-нибудь полезным, — сказал Мэрфи, недоверчиво глядя на меня.
— Разумеется, из троих подозреваемых двое потеряли правую руку в автомобильной катастрофе, а третий — карлик. Но ведь он спокойно мог встать на стул и перерезать этим людям глотки!
— Вы считаете, что теперь пришла моя очередь смеяться? — Он допил виски, с сожалением посмотрел на пустой бокал и потом сказал: — Я пойду, Эл… Кстати, дежурный, который любезно сообщил мне, что вы хотите меня видеть, упомянул также и о том, что шериф вот-вот взорвется. Дескать, он сказал, что, если бы вы вместо того, чтобы разъезжать по пустыне, выбрали время зайти с рапортом в бюро, вам не пришлось бы докладывать так часто о нахождении очередного трупа.
— Приму к сведению, — пообещал я. — Премного благодарен!
— Мне всегда доставляет радость подбодрить ближнего своего, — ответил Мэрфи. — Думаю, что утречком я еще забегу сюда проведать вдову. Вдруг проступит еще парочка синяков.
— В самых интимных местах?
— Надежда всегда живет в сердце врача. И, пожалуйста, окажите мне любезность, Эл, не выискивайте очередной труп раньше завтрашнего дня. Даже у дежурного в морге начинается нервный тик, как только он слышит ваше имя. — Он по-дружески помахал мне рукой и исчез за дверью. Я же налил себе виски. В бюро идти не хотелось, домой тоже. Выбор был невелик.
В половине одиннадцатого я стоял перед дверью ее квартиры и нажимал на кнопку звонка. Мне пришлось проделать это три раза, прежде чем дверь открылась, насколько позволяла цепочка, и зеленый глаз с недоверием посмотрел на меня.
— Я же сказала, что позвоню, — бросила Изабель.
— Это не личный визит, а официальный, — ответил я. — Может быть, показать жетон?
— О-о!
Она сняла цепочку и впустила меня. Я вошел в переднюю. На Изабель был короткий шелковый халатик, гладкие черные волосы отливали матовым блеском.
— Ну и ночка, — сказала она.
— Вальпургиева?
— Вроде того. Проходи.
Маленькая гостиная была обставлена с аристократической небрежностью. Я осторожно присел на какую-то абстрактную штуковину из пластика. Она тоже села на подобную же конструкцию напротив меня.
— Значит, это деловой визит… — Она смотрела на меня совершенно серьезно, но, судя по насмешливой искорке в глазах, ей было понятно, что я лгу.
— Для начала я хотел бы принести тебе мои поздравления и соболезнования, — начал я.
— В связи с чем? — удивилась она.
— Поздравления в связи с твоей помолвкой, — ответил я. — Я, правда, не уверен, можно ли Джорджа Риверса назвать счастливчиком, но он, несомненно, очень предприимчивый человек.
— Он сам тебе сказал? — Она закусила губу. — У него просто талант вылезать не к месту.
— Кроме того, я должен принести тебе соболезнования в связи с тем, что ты лишилась своего лучшего клиента…
— Лучшего клиента?
— Людвига Джаноса, — уточнил я. — Сегодня вечером он покончил с собой. Выстрелил себе в голову и забрызгал мозгами всю гостиную…
— Он… что… — Изабель позеленела, потом быстро проговорила: «Извините…», вскочила и выбежала из гостиной. Я слышал, как она рванула дверь ванной, и спросил себя: «Неужели я от природы такой жестокий или просто притворяюсь?»
Минут через пять Изабель вернулась. Теперь лицо ее было не зеленым, а белым как мел.
— Мне нужно выпить что-нибудь, Эл…
— Конечно! — Я направился к бару. — Джанос уверился в том, что его жена и Чейз составили заговор против него, чтобы приписать ему два убийства, и что у него нет иной возможности доказать свою невиновность, чем…
— Два убийства? — словно эхо повторила она.
— Там, в пустыне, я кое-что утаил от себя. Дело в том, что Эндерсона тоже убили. Когда я вошел в его дом, я нашел его на полу гостиной. — Я наполнил бокалы и протянул один Изабель. — Его убили так же, как и Чейза. Убийца перерезал ему глотку.
Она судорожно отхлебнула коктейль:
— Если я сейчас закричу, в этом будешь виноват ты.
— Убийца Эндерсона выкрал его изобретение, — продолжал я. — И если это был не Джанос, то он здорово потрудился, чтобы бросить на него веские подозрения. Судя по всему, Чейз тоже был замешан в этом.