Том 24. В зыбкой тени
Шрифт:
Я побежал к сараю, где спрятал крюк и бечевку, которые привез из Лондона. У меня был еще час до прихода молочника, надо торопиться. Быстрым шагом я направился к колодцу — первый раз с тех пор, как я утопил там пальто.
Некоторое время я стоял, глядя вниз, на поверхность воды. Мне вдруг показалось, что жернов оторвался и труп всплыл на поверхность. Запах из колодца вызвал у меня тошноту… Я привязал крюк к бечевке и осторожно опустил его в воду. Вскоре крюк достиг дна. Я подергал бечевку и понял: крюк за что-то зацепился. За что?
Я
Закрыл крышку, сел на край колодца, размышляя, что же делать. Нужно было как-то освободить крюк, чтобы сделать новую попытку.
Я вернулся в дом и выпил полбутылки виски. Да, я терял дорогое время, но виски придало мне храбрости, руки перестали дрожать. Однако теперь к колодцу не пойти — нужно ждать молочника.
Показался его фургон. Поставив бутылки у ворот, молочник уехал.
Найдя в сарае длинный гвоздь, я изготовил новый крюк и привязал его к веревке. И вот я вновь у колодца. Снял крышку…
— Привет. Что вы там делаете?
Мое сердце перестало биться. Я едва сохранил равновесие.
— Чего вы так испугались?
Я медленно разогнулся и бросил взгляд через плечо. Он стоял в нескольких ярдах от меня, его сутана казалась очень белой — ее выбелило зимнее солнце. Длинный нос покраснел от холодного ветра.
— Надеюсь, я не помешал вам? Я звонил, но никто не ответил. Пришлось пойти поискать вас.
Я ничего не ответил — был просто не способен вымолвить хотя бы слово.
— Что-то уронили?
Надо было врать. Я несколько раз открыл и закрыл рот, наконец, выдавил из себя:
— Да.
— Будьте осторожны, это очень опасно. Вы можете упасть в воду. Может быть, я могу помочь вам?
— Все в порядке. Ничего не надо.
— Я подумал, что вы уронили в колодец вещь, ведь не собираетесь вы пить эту воду. Здесь очень плохая вода. Я не удивлюсь, если на дне лежит собака. Помню, когда я был в Найроби, в колодец упала лошадь. Конечно, тот колодец был много больше. Вот это была трагедия. Представляете, как трудно было ее оттуда вытащить.
Если бы здесь была Рита, она бы что-нибудь придумала.
Пока я стоял, как изваяние, викарий подошел к колодцу и глянул вниз.
— Бр-р, ну и запах.
Прежде чем я успел что-то ответить, он взялся за бечевку.
— Черт возьми, ну и вес! Что же там зацепилось?
Мой столбняк прекратился, и я с силой дернул бечевку из его рук. Глянув на мое лицо, священник сделал быстрый шаг назад.
— Что вам нужно? — Мой голос походил на кваканье лягушки.
— Прошу прощения.
— Что вам нужно? Я занят. Неужели вы не понимаете, что я занят?
— Да, разумеется, я вижу, что вы заняты. Но что вы хотите поднять? Могу я вам помочь?
— Нет, сам справлюсь. Это мешок с картошкой. Так что вам нужно?
— Я хотел бы видеть мистера Зерека.
— Он и миссис Зерек в Париже.
— И она тоже?
— Ее нет здесь.
— Как, должно быть, прекрасно в Париже зимой. Я помню, епископ говорил мне…
— Плевать, что говорил вам ваш епископ. Я занят.
— Конечно, конечно, не буду вам мешать.
— Я скажу миссис Зерек, что вы приходили.
— Я огорчен, что не застал ее. Я хотел узнать, почему она в последнее время так редко заходит в церковь. Мы пытались…
Я пошарил по карманам и вложил фунтовый билет в его ладонь.
— Возьмите это.
— Благодарю вас. Но, может быть, вы пойдете со мной в церковь и посмотрите наш орган? Мы хотели…
— Извините, но у меня нет лишних и полчаса. До свидания.
С большим усилием я придал голосу определенную твердость, но это мало помогло.
— Вы действительно не нуждаетесь в моей помощи?
— Я же сказал, что нет!
— Молодой человек…
— Ради Христа, уходите!
Я был готов избить его, и он наконец понял это, так как вдруг побелел, быстро повернулся, его плечи сгорбились, и он ушел.
Меня затрясло.
Нужно было вновь браться за работу. Я опустил второй крюк вниз, моля Бога, чтобы он тоже не зацепился за Зерека. Если это случится, третьей попытки не будет. Это я знал наверняка.
Сколько времени я водил крюком по воде, может быть, полчаса, может быть, больше… Вдруг почувствовал: есть! И что-то не очень тяжелое! Медленно и осторожно я потащил веревку, и вот уже на поверхности показалось это кошмарное, проклятое пальто.
Часы на каминной полке отсчитали без пяти минут два. Пуговицы лежали на столе: двенадцать больших и восемь маленьких. Лохмотья бесформенной грудой валялись на полу. У меня так дрожали руки, что я никак не мог раскурить сигарету. Я уже не думал о булочнике, я даже забыл про Риту. Еще немного — и все будет кончено. Оставалось сказать: «Сезам, откройся».
Наклонившись над столом, я рассматривал пуговицы. Я поднял одну, но пальцы так дрожали, что я едва удерживал ее.
Подойдя к буфету, я вытащил щипцы, которыми кололи орехи. Осторожно вложив пуговицу в тисочки, нажал на ручки. Пуговица раскололась, и обломки посыпались мне на ладонь.
Но там не было никаких бриллиантов.
Я расколол еще одну пуговицу. Тот же результат!
Охваченный гневом и ужасом, ни о чем не думая, я расколол их все до единой. Кучка роговых осколков возвышалась на столе. Даже ни одного маленького вожделенного камушка, чтобы вознаградить меня за эти ужасные часы, проведенные у колодца. Ничего.
Эмми здорово меня разыграла, и я попался, как последний кретин. Она, видимо, интуитивно подозревала, что с Зереком что-то случилось. Иначе почему она начала бы откровенничать и травить байки о бриллиантах, которые Зерек якобы перевозил в пальто? Эмми все рассчитала: где находится пальто, там должен находиться и Зерек.