Том 27. Письма 1900-1901

Чехов Антон Павлович

Ты мне не пишешь. — «Дорогой мой, родной мой, ты жалуешься все, что не получаешь писем, но ведь я писала все время или каждый день, или через 2 дня! За что ты на меня ворчишь?» — писала Книппер в ответном письме.

Если ты влюбилась в кого-нибудь, то напиши… — На эту реплику Книппер ответила: «Не болтай глупости, вроде того, что влюбилась, тебя забыла etc… — если бы даже хотела, то времени нет. Чудак ты, мой „старец Антоний“! Можешь продолжать меня мысленно целовать и обнимать, не думай плохо обо мне и люби меня по-прежнему. Ты думаешь о нашем свидании? Где оно произойдет? Я понятия не имею».

3248. М. А. ЧЛЕНОВУ

6(19) января 1901 г.

Печатается по автографу ( ГЛМ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 119–120.

М. А. Членов ответил телеграммой от 13 января 1901 г. ( ГБЛ).

…припомните

один из наших разговоров — насчет клиники накожных болезней… — Письмо к Членову было вызвано встречей Чехова с О. Р. Васильевой, выразившей желание употребить часть денег, которые она должна была выручить от продажи дома в Одессе, на создание медицинского учреждения. Чехов порекомендовал ей пожертвовать деньги на устройство клиники накожных болезней. О необходимости такой клиники говорил Чехову доктор М. А. Членов, с которым он встречался в Москве в ноябре 1900 г. В письме от 14 ноября 1900 г. он просил Чехова: «Мне бы очень хотелось (более того — это даже необходимо) повидаться с Вами и посоветоваться с Вами, так как я чувствую себя очень плохо и совершенно упал духом. Поэтому, если у Вас найдется для меня немного свободного времени, будьте добры сообщите мне, когда и где я Вас могу увидеть» ( ГБЛ). В письме от 16 ноября 1900 г. Членов снова обращался к Чехову с просьбой о свидании.

…если достаточно 120 тысяч, то телеграфируйте мне…В телеграмме от 13 января Членов писал: «Somme suffisante id'ee m'erite votre nom envoy'e lettre» («Сумма достаточна, идея заслуживает вашего имени. Письмо послано» — франц.). См. примечания к письму 3264 ^* .

3249. О. Л. КНИППЕР

7(20) января 1901 г.

Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 86–87.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 2 января 1901 г.; Книппер ответила 13 и 15 января ( Переписка с Книппер, т. 1, стр. 258–262, 278–279 и 282–284).

…твое письмо с описанием вечера у Лужского. — В письме от 2 января содержится пространное описание вечера, проведенного у Лужского: «Вчера, милый мой, я отчаянно кутила и приехала домой — ужасайся — в 7-м ч<асу> утра! Вчера были именины Вас. Васил. Лужского и весь театр был у него. Мы играли „Одиноких“, а потом отправились туда гуртом. Пир был на славу <…> Приезжали к ним 2 партии ряженых <…> 2-я партия была очень интересна. Выдумка предводителя Общества искусства и литературы — Архипова. Он в рыжем парике и с длиннейшим носом, демонстрировал свой магазин кукол всевозможных пород. Сначала все куклы — человек сорок — прошлись маршем, потом показывались каждая в отдельности. Лакеи приносили, ставили, заводили, и куклы показывали свое искусство. Мы все смеялись без конца, так это было талантливо и интересно. Фурор произвела Снегурочка — „Манекен, за ненадобностью продававшийся в Худож. Общ. театре“, как заявил владелец куклы. Снегурочка от страха, что ее так затеряли в Москве, начала сразу говорить из всех 5-ти актов, и с очень ловким, метким обращением к Станиславскому. Это было очень забавно и остроумно <…> Когда разъехались посторонние, мы, „художественники“, забрались в отдельную темную, уютную библиотеку и пели цыганские песни, на гитаре отличался Борис Алексеев, его жена запевала, у нее милый голос. Потом сидели, болтали и разошлись в 7-м часу. Встала я в 11 1/2. Репетицию, конечно, отменили сегодня».

Ты спрашиваешь о судьбе письма… — В письме от 2 января Книппер недоумевала: «Меня поражает, что ты не получил 2-х вложенных писем, — в синем конверте и с 3-мя марками, спроси на почте. Не может же пропасть».

В «Вестнике Европы» только что прочел повесть Боборыкина «Однокурсники». — Повесть П. Д. Боборыкина печаталась в «Вестнике Европы», № 1–2 за 1901 г.

…в ней изображается Художеств<енный> театр и восхваляется М. П. Лилина. — В повести Боборыкина Художественный театр и Лилина, игравшая в «Чайке» Машу, не названы, но по содержанию можно понять, что речь идет именно о них. Герой повести Заплатин отправляется в театр: «В студенческой братии этот театр — самый любимый, и почти каждый вечер в кассе аншлаг: „Билеты все проданы“ <…> Добыл он себе билет на пьесу, которую читал больше двух лет назад, но не видал здесь. Она в Петербурге потерпела примерное крушение, а здесь вызвала овации в первый же спектакль и с тех пор не сходит с репертуара». О впечатлении Заплатина о самой пьесе в повести говорится: «Весь первый акт он сильно напрягал внимание. Но он не мог вполне отдаться тому, что происходило перед сценой и что говорила актриса о том ужасе, когда все живое погибнет и земля будет вращаться в небесных пространствах, как охолоделая глыба. Когда он читал пьесу, все это его не то что раздражало, а смущало». Первый акт не волновал героя повести «и не трогал его. И вдруг один женский возглас, полный слез и едкого сердечного горя, всколыхнул его <…> Со второго акта эта заеденная жизнью девушка, некрасивая, не очень молодая, пьющая водку и нюхающая табак — выступила вперед. Актриса — он видел ее в первый раз — заставила его забыть, что ведь это она „представляет“. Ее тон, мимика, говор, отдельные звуки, взгляды — все хватало за сердце и переносило в тяжелую, нескладную русскую жизнь средних людей. Ее только и было ему жаль,

а не ту героиню с порывистой страстью полупсихопатки и к сцене, и к писателю — „эгожисту“ с его смакованьем самоанализа и скептическим безволием бабника <…> И общее впечатление беспощадной правды держалось неизменно при чередовании сцен, где так искренно и чутко было передано „настроение“. Но душа его просила все-таки чего-то иного. После бурной сцены между матерью и сыном им овладело еще большее недомогание. Хотелось вырваться из этого нестерпимо-правдивого воспроизведения жизни, где точно нет места ничему простому, светлому, никакому подъему духа, никакой неразбитой надежде <…> Погибни все они, эти нытики, поставленные автором в рамки своих картинок, — и он, Иван Заплатин, ни о ком не пожалеет, кроме вот той деревенской „девули“, пьющей водку, да и то, вероятно, оттого, что актриса так чудесно создала это — по-актерски выражаясь — „невыигрышное“ лицо <…> Чем объяснить такой успех, такое увлечение? Неужели молодые души жаждут картин, от которых веет распадом сил и всеобщим банкротством? Он не мог и не хотел с этим согласиться. Привлекали творчество, талант автора и небывалая чуткость сценического воспроизведения. Жизнь — какова бы она ни была — всегда ценна и дорога, если художник-писатель, художник-актер и художник-руководитель сцены — одинаково преданы культу неумолимой правды». Героиня повести также восторгается «Чайкой» и ее постановкой в Художественном театре («Вестник Европы», 1901, № 1, стр. 65–72, 89–92).

Идет речь о ~ «Дяде Ване». — О постановке «Дяди Вани» на сцене Художественного театра и об игре Лилиной говорилось в повести: «Давали вещь того же автора, написанную в таких же нотах. Он <Заплатин> опять восхищался актрисой, что играла тогда неудачницу, пьющую водку. И тут она неудачница, еще более жалкая, но молодая, трепетная, с несчастной страстной любовью, обреченная прозябать в глуши, работая, как крепостная, на своего фразера, бездарного отставного профессора» (там же, стр. 94).

Ты ничего не пишешь о том, как идет пьеса… — Книппер сообщала 15 января: «О пьесе не могла пока писать, т. к. сами мы пока были в пеленках, что же я тебе верного могла написать? Вчера была генеральная 2-х актов. В общем, всем понравилось, хотя не все еще готово. Пьеса и говорить нечего, смотрится с сильным интересом, захватывает. Что уж говорить, великий мой мастер. Исполнение, говорят, концертное. Не удовлетворяет всех, кажется, Мейерхольд. Андреева и Савицкая хороши. Лужский и Вишневский тоже. Станиславский еще не вступал. У меня насчет Маши был длинный разговор сегодня с Немировичем. Станисл<авский> говорит, что я слишком драматизирую роль. Понимаешь, роль еще не перебурлила».

…15 янв<аря> я поеду в Алжир. — Эта поездка не состоялась.

Твой Тото, потомственный почетный академик. — Книппер спрашивала в письме от 15 января 1901 г.: «… милый мой Тото. Что это за кличка, кстати? Академик Тото — прелестно! Ну-с, m-eur Тото, целуйте меня покрепче, думайте обо мне побольше, будьте жизнерадостны, здоровы, покойны за меня».

3250. Е. Я. ЧЕХОВОЙ

8(21) января 1901 г.

Печатается по автографу ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 120.

Открытка.

…радуюсь, что Вы не скучаете. — См. об этом примечания к письму 3211 ^* .

Очень радуюсь ~ гостит у нас… — 28 декабря 1900 г. М. П. Чехова сообщала брату: «Бунин приехал и остановился у нас внизу» ( Письма М. Чеховой, стр. 165). Об этом периоде своей жизни И. А. Бунин вспоминал: «Да, в январе 1901 года я все еще жил у Чеховых. Сохранилась у меня даже запись тех времен: Крым, зима 1901 года, на даче Чехова. Чайки как картонные, как яичная скорлупа, как поплавки возле клонящейся лодки. Пена как шампанское. Провалы в облаках — там какая-то дивная неземная страна. Скалы известково-серые, как птичий помет. Бакланы. Суук-Су. Кучук-Кой. Шум внизу, солнечное поле в море, собака пустынно лает. Море серо-лиловое, зеркальное, очень высоко поднимающееся. Крупа, находят облака. Красавица Березина (!) 31 января было первое представление „Трех сестер“, конечно Марья Павловна <ошибка памяти Бунина — ее в это время в Ялте не было> и „мамаша“, как мы все звали Евгению Яковлевну, очень волнуются. К Синани должна была прийти телеграмма из театра. Их слуга Арсений посылается к Синани. Марья Павловна просит из города позвонить по телефону. Минут через двадцать Арсений взволнованным голосом сообщает:

— Успех агромадный…

Собрались гости: местная начальница гимназии В. К. Харкеевич, С. П. Бонье, Средины; конечно, выпили по этому случаю. В начале февраля Марья Павловна уехала в Москву, а я остался до приезда Антона Павловича с мамашей, с которой у меня была большая дружба и которая мне много рассказывала об Антоше. В каждом ее слове чувствовалось обожание» (И. А. Бунин. Чехов. — Чехов в воспоминаниях, стр. 531–532).

Вчера получил письмо ~ о смерти нашего журавля. — В Ялте на даче Чехова жили два прирученных журавля. В августе один журавль исчез. В письме от 28–31 декабря 1900 г. Мария Павловна писала: «Второй журавль нашелся, но он заболел, лежит у Марьюшки в кухне на рогожке и, кажется, издохнет. Говорят, он ушибся, играя с кривым журавлем» ( Письма М. Чеховой, стр. 165–166), а через день она сообщила о смерти журавля.