Том 27. Письма 1900-1901
Шрифт:
<…> рассказ хорош, хорошо сделан, Силенко и Ф. написаны деликатно, особенно хороша первая глава. Желаю, чтобы Вы и впредь так бы писали и все бы усовершенствовались <…> [13] .
«Русские ведомости» печатают только небольшие рассказы * , на один фельетон. С «продолжением» же они печатают очень, очень редко, когда длинное произведение прислано старым сотрудником, наприм<ер>, Боборыкиным или Станюковичем.
13
Далее
Если бы я был редактором «Жизни», то конечно напечатал бы Вашего «Машиниста», списавшись только с Вами относительно конца и даже не настаивая на его изменении.
Будьте здоровы. Жму руку.
Уважающий Вас
А. Чехов.
Чеховой М. П., 26 февраля 1900 *
3056. М. П. ЧЕХОВОЙ
26 февраля 1900 г. Ялта.
Милая Маша, вчера и сегодня мороз. Ночью было —5.
В водопроводе опять много воды; в баке сегодня утром ревело, как в водопаде. Должно быть, починяли водопровод.
Нового ничего нет. Мать здорова. Едим постное.
Ну, будь здорова, благополучна. Приезжай на Пасхе.
Твой Antoine.
26/II.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Тараховскому А. Б., 28 февраля 1900 *
3057. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ
28 февраля 1900 г. Ялта.
28 февр. 1900 г.
Многоуважаемый Абрам Борисович, «Донской речи» я не получаю, с М. Н. Псалти знаком, но не переписываюсь с ним * . Вы спрашиваете моего мнения, вот оно: ставить суровый ультиматум редакторам и издателям — это значит осложнять и без того тяжелое положение печати, взаимные же перебранки, пересуды, принципиальные споры и требования к ответу загромождают нашу печать и утомляют общество. Взаимные потасовки журналистов никогда не делали журналистов лучше, они отнимали только время и место в газетах, никогда ничего не доказывали, и читатель всегда относился безразлично к тому, кто прав и виноват, и становился на сторону более бойкого и хлесткого; они раздражают, и в конце концов общество реагирует на них скандалами вроде одесского, о котором Вы писали * . Бухштаб не так гнусен, как Вы полагаете; это один из интеллигентнейших людей в Одессе, а если он сам изрыгает хулу, то потому, что был доведен до бешенства господами писателями. Одесская печать — это самая бестактная и самая некорректная печать в мире. Когда гончим псам запрещают убегать в лес за дичью, то они дома бросаются на мирных домашних животных и рвут в клочья кошек, телят, кур и проч. То же делает и одесская печать, которой не позволяют трогать сильных мира сего. Она поедом ест городских голов, гласных, друг друга… Это нехорошо. Местную травлю или полемику я всегда считал злом. Если бы я был журналистом, то никогда бы не трогал своих, как бы мне ни было тяжело и больно работать с ними. Желаю всего хорошего.
А. Чехов.
Сегодня в Ялте настоящий летний день. Худож<ественный> театр будет в Харькове * , и я поеду туда, вероятно.
На конверте:
Таганрог. Его Высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.
3058. М. П. ЧЕХОВОЙ
28 февраля 1900 г. Ялта.
Милая Маша, надо решить, какие починки произвести в Гурзуфе * и что сеять и сажать в саду, где разбивать клумбы и проч. и проч., и поэтому приезд твой сюда в апреле был бы весьма нелишним. У меня много семян, но я покупал их без толку, лучше бы ты привезла с собой от Иммера или написала, что выписать из Одессы. Самовар из Кучук-Коя привезли. Шоссе почти кончили, оно лучше, чем я мог ожидать; ворота наши в углу, против лавочки. Дорога широкая. Водопровод действует. Вчера у нас был важный человек, швейцар из Ливадии, дядя Марфуши, приходивший ко мне лечиться. Он по крайней мере раз сто назвал меня вашим превосходительством, так как бабушка его предупредила, что я теперь «енерал», т. е. академик. Сегодня уже нет мороза. Солнце. Отцовский пион принялся и уже всходит. Мать здорова. Все благополучно. Пароходы приходят уже засветло, дни увеличиваются. Будь здорова.
Твой Antoine.
28 февр.
На обороте:
Марии Павловне Чеховой.
Мл. Дмитровка, д. Шешкова.
Поссе В. А., 29 февраля 1900 *
3059. В. А. ПОССЕ
29 февраля 1900 г. Ялта.
29 февр.
Многоуважаемый Владимир Александрович, Горький сообщил мне, что он и Вы собираетесь в Ялту * . Когда Вы приедете? У Горького семь пятниц на неделе, он то и дело меняет свои решения. Пожалуйста, напишите Вы, в самом ли деле Вы приедете, когда приедете и проч. и проч. До Пасхи я буду безвыездно сидеть в Ялте, на Пасхе, быть может, ненадолго уеду в Харьков * , а затем опять засяду в Ялте.
Есть слухи, что на Пасхе в Севастополе и Ялте будет играть Московский Художественный театр * ; если так, то скучно Вам не будет.
«Фома Гордеев» написан однотонно, как диссертация. Все действ<ующие> лица говорят одинаково; и способ мыслить у них одинаковый. Все говорят не просто, а нарочно, у всех какая-то задняя мысль, что-то не договаривают, как будто что-то знают; на самом же деле они ничего не знают, а это у них такой facon de parler — говорить и не договаривать.
Места в «Фоме» есть чудесные. Из Горького выйдет большущий писателище, если только он не утомится, не охладеет, не обленится.
Ну, будьте здоровы и благополучны. Жду ответа насчет Вашего приезда * .
Преданный А. Чехов.
Кондакову Н. П., 1 марта 1900 *
3060. Н. П. КОНДАКОВУ
1 марта 1900 г. Ялта.
1 март 1900.
Многоуважаемый Никодим Павлович!
Вы писали, что у Вас сильные морозы — и мы тоже лицом в грязь не ударили. Весь февраль было тепло, все распустилось, расцвела у меня в саду камелия, и вдруг хватил мороз —5o, который держался дня два и натворил немало бед. Теперь мороза уже нет, но все же холодно, промозгло и неприятно, как в дурную осень, и я завидую Вам. Правда, Вы пишете, что у Вас насморк, но ведь это насморк столичный, да и, наверное, он у Вас уже прошел.