Том 28. Исчезнувший мертвец
Шрифт:
Вдруг зазвонил телефон.
— Где вы, черт побери, шлялись? — шарахнул мне в ухо знакомый голос.
— Подписываете мою отставку?
— Вы там были, когда Лэндис звонил мне?
— Был.
— Мне надо что-то сделать, — сказал Лейверс. — Он раздует эту историю в передовице своей завтрашней газеты. До сих пор я отбивался от репортеров, но завтра мне придется им что-нибудь сказать.
— Как насчет «К черту Лэндиса!»? — предложил я.
— А как насчет «Уилера — в сержанты»? — рявкнул он.
На это трудно было чем-то ответить.
— Не понимаю,
— Могу вас помочь, — ответил я. — Это сделал дворецкий. Он позвонил Лэндису и сообщил о моем визите.
— Вам удалось что-нибудь узнать у дочери Лэндиса?
Я решил, что Лейверсу будут неинтересны мои любовные приключения.
— Ничего определенного, — сказал я, строго придерживаясь истины. — Она не любила Джона и назвала его мерзавцем. Джона никто не любил. Это примерно все.
— Немного!
— Я надеюсь узнать побольше.
— Вы лучше узнавайте побыстрее, — сказал он. — И будьте у меня в управлении завтра в девять утра. Не опаздывайте, Уилер!
— Да, сэр, — сказал я и повесил трубку.
Телефон тут же зазвонил снова. Я поднял трубку и сказал:
— Да, сэр, завтра ровно в девять.
Абсолютно несвойственное Лейверсу молчание прервал напряженный голос:
— Лейтенант Уилер?
— Кто это?
— Это Тальбот, сэр. — Голос слегка дрожал. — Я пытаюсь дозвониться до вас уже несколько часов. Мне необходимо немедленно вас повидать!
— Прекрасно, — сказал я и дал ему свой адрес. — Когда вы придете?
— Уже иду, лейтенант!
Он повесил трубку.
Я налил себе еще виски и опять уселся в кресло. Из пяти динамиков, расположенных в комнате, лилась песня «Любовный зов креолки», и мне нечего было больше желать, разве что блондинку. Через десять минут раздался третий звонок. Я угадал голос сразу.
— Эл, — сказала она, — мне ужасно неловко, что все так случилось. Я чуть не умерла. Правда. Не знаю, почему отец вернулся домой. Объяснять ему что-то бесполезно, он просто не будет слушать. Он… он пугает меня. И так всегда — с тех пор, как я себя помню.
— Не беспокойся насчет этого, Рена.
— Но я не могу, Эл. Ты знаешь, твоя близость была так волнующа, и я так и не успела выяснить…
— Это точно, — сказал я.
— Папы нет дома. Он в редакции, и его не будет очень долго. Я в доме одна. Ты не мог бы приехать ко мне, Эл? Дворецкий вышел минут десять тому назад, и не думаю, что он скоро вернется. Мы будем совсем одни, Эл.
— Прости, детка, но это невозможно.
— И ты меня прости. Сегодня утром у меня возникли по отношению к тебе низменные чувства, и если я не удовлетворю их, то наступит депрессия.
— Да, — поторопил я ее. — Ты мне уже рассказывала об этом сегодня утром.
— Почему бы мне к тебе не приехать?
— Замечательно! Тебе понадобится для этого много времени?
— Минут двадцать. Где ты живешь, Эл?
Я дал ей адрес, и она повесила трубку. Было ровно девять часов вечера. Тальбот придет сейчас, Рена — минут через двадцать. В четверть первого у меня еще одно свидание. Похоже, у меня будет веселая ночка!
Я перевернул пластинку и налил себе еще виски. Мне следовало взбодриться. Должно было произойти то, что женщины-романистки называют пикантной ситуацией. Рена приходит ко мне и видит своего дворецкого, изливающего передо мной свою душу. А ведь Рена считает «излияние души» своей монополией.
Прошло десять минут, и раздался звонок в дверь. Я открыл ее, и Тальбот свалился мне прямо на руки. На его куртке сзади виднелось пулевое отверстие, и он не дышал.
Что ж, чем больше трупов, тем меньше подозреваемых.
Глава 8
Я быстро переступил через труп номер три и выбежал из квартиры. Пятью минутами позже я вернулся обратно, а мое дыхание еще где-то догоняло меня. Для меня стало ясно: во-первых, тот, кто убил Тальбота, не находился сейчас в здании; во-вторых, убийца пользовался глушителем; и в-третьих, труп Тальбота все еще находился в моей квартире.
Это меня смущало. У меня никогда не возникало желания коллекционировать трупы. Я оттащил Тальбота за ноги в ванную. И только успел закрыть дверь, как услышал звонок.
Я открыл дверь с пистолетом 38-го калибра в руке. Рена Лэндис взглянула на оружие и моргнула:
— Эл! Никогда не думала, что ты с отклонениями!
Я втянул ее в квартиру и, закрыв дверь, выхватил ее сумочку и быстро перебрал содержимое, но пистолета там не нашел.
— Ты такой импульсивный! — медленно сказала она. — Почему ты схватил сумочку, а не меня?
— У меня кончились сигареты.
Мы прошли в гостиную, и она оценивающе охватила ее взглядом.
— Чудесно, Эл! В этом весь ты!
Я налил два стаканчика виски и протянул один ей. Она с отвращением посмотрела на виски и стаканчик не взяла.
— Алкоголь? — спросила она несколько укоризненным тоном. — Но ведь это же стимулятор, Эл. Мне не нужны искусственные стимуляторы. И потом, разве я недостаточно эмоционально стимулировала тебя сегодня утром?
Она еще раз оглядела комнату, как генерал перед сражением. К моему горлу опять подкатил комок. Я поставил стаканчик с виски на стол. Она была права — кому был нужен этот искусственный стимулятор? Минутой позже ее платье отдыхало там же, где и стаканчики.
Она подошла к кушетке и взглянула на нее.
— Ты можешь выключить музыку, Эл, — сказала она. — Это еще один…
— Искусственный стимулятор, — согласился я.
Когда я, выключив проигрыватель, вернулся к кушетке, она уже лежала на ней. Красные трусики с черными кружевами и лифчик валялись рядом.
Кончик ее языка обвел линию губ.
— Ты помнишь, что я сказала сегодня утром, перед тем как нас… прервали?
— Насчет того, что такие сделки заключаются пятьдесят на пятьдесят? Очень хорошо помню. И сейчас докажу это. — Я придвинулся к ней ближе, но потом остановился. — Еще одна маленькая деталь. Свет, хотя и не яркий, все-таки остается светом. Он тоже относится к числу искусственных стимуляторов?