Том 3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление (с илл.)
Шрифт:
В парадном костюме, то есть в треуголке, вышитом золотом кафтане и ботфортах, этот почтенный человек волновался не меньше других и постоянно подбегал с вопросами к главному инженеру, который, улыбаясь, советовал ему успокоиться.
Но вот инженер сделал ему знак, означавший: «Последние подпорки сняты. Можете двигаться».
Послышался протяжный звук трубы.
Толпа замолкла, как бы замерла. Сто тысяч сердец тревожно забились…
Затем раздался звучный голос ведающего оснасткой:
— Смирно!.. Готовься!..
Двадцать четыре топора поднялись, как один. Головы обнажились. Затаив дыхание, толпа не сводила глаз с колоссального корабля.
Что-то будет?
Неужели таинственные враги, два раза уже помешавшие спуску, испортят все дело и в третий раз?
Большинство думало, что испортят. Многие опасались взрыва и отодвинулись от корабля подальше. Только мулат, голос которого так напутал Грундвига, спокойно остался в своем ландо. Он стоял, скрестив руки и как бы изображая статую презрения.
Ведающий оснасткой продолжал громко, отчетливо командовать:
— Канаты прочь!
Толпа вздрогнула и сдержанно охнула.
Сквозь толпу протеснились шестьдесят матросов с офицерами и молча встали полукругом около корабля.
Двадцать четыре топора опустились, как один, с механической точностью.
Канаты порвались…
«Дядя Магнус», словно по волшебству, без шума, без толчка опустился на воду. Вода под его давлением всколыхнулась вверх высокими волнами.
Успех был несомненный. Матросы гаркнули восторженно «ура!» Крик подхватила стотысячная толпа, приветствуя самый громадный корабль, когда-либо построенный в Глазго.
Бартонов приветствовали и поздравляли все, даже их конкуренты. Тут уж не было места зависти. Каждый житель Глазго считал, что успех местной фирмы делает честь всему городу.
В эту минуту Грундвиг, стоявший на носу корабля, увидал отряд матросов, приближавшийся под командой герцога Норландского и его брата Эдмунда, чтобы вступить во владение «Дядей Магнусом». Одним прыжком верный слуга подбежал к своему господину и, целуя руку, протянутую ему герцогом, радостно вскричал:
— Я вас ждал, ваша светлость, но, не видя вас все утро, уже начинал думать, что вы не прибудете.
— Ну что, милый мой Грундвиг? Достигли ли мы наконец цели?.. То-то вот и есть. Золото все двери отворяет. Я в этом был так твердо убежден, что привез с собой не только матросов для «Дяди Магнуса», но всю провизию, всех своих эскимосов, оленей и собак, чтобы уже больше не возвращаться в Розольфсе. Мы прибыли сюда на «Леоноре», лучшем корабле нашего флота. Стоит только сделать перегрузку, и мы поплывем к Северному полюсу.
— Откуда ни один из вас не вернется, — произнес вдруг чей-то голос, тихий, как дуновение ветерка.
Оба собеседника вздрогнули и быстро обернулись, желая узнать, кто это говорит. Но их окружала такая густая толпа, что можно было лишь подозревать всех вообще и никого в частности.
Грундвиг обратил внимание, что мулат, державший пари за успех спуска, был занят расчетом с теми, кто принял предложенное им пари. Думать, что таинственные слова произнес он, не было ни малейшего основания.
— Это мне не нравится, — задумчиво проговорил старый слуга.
— Опять предчувствия, добрый мой Грундвиг? — обратился к нему герцог. — Что же тут удивительного, если какому-нибудь шутнику, подслушавшему наш разговор, захотелось нас поинтриговать немножко, попугать зловещим предсказанием?
— Хорошо, если за этим больше ничего не кроется, ваша светлость.
— Что ты хочешь сказать?
— Неужели, ваша светлость, вы считаете ни во что двукратную неудачу, постигшую первые две фирмы?
— Нет, не ни во что, но я убежден, что месть неизвестных злоумышленников была направлена не против нас, а именно против той и другой фирмы. Лучшее тому доказательство, что «Дядя Магнус» в конце концов спущен на воду, тогда как его легко было уничтожить и в третий раз: ведь Бартоны не принимали никаких особенных предосторожностей.
— Это верно, ваша светлость.
— Откуда у нас взяться новым врагам?.. Знаешь, Грундвиг, на твои нервы подействовало продолжительное пребывание в тревоге. Вот вся причина твоих дурных предчувствий. Ну, скажи, пожалуйста, разве ты не видел собственными глазами бездыханные тела Пеггама, Коллингвуда и Надода?
— Видел, ваша светлость, и с удовольствием удостоверился, что все трое отправились прямо в ад.
— Так из-за чего же ты боишься? Ведь у них не могло остаться наследников!
— Мщение мертвых бывает часто ужаснее, чем месть живых, — раздался глухой тихий голос, как бы вышедший из-под земли.
Герцог и Грундвиг слегка побледнели и опять обернулись, но не заметили и в этот раз ничего особенного.
— Пускай себе! — сказал герцог с легким раздражением и нарочно громко, чтобы неизвестный шутник слышал его слова. — Нам не страшны ни мертвые, ни живые.
— Сознайтесь, однако, ваша светлость, — тихо произнес Грундвиг, — что все это по меньшей мере странно.
— Ну вот еще! — возразил герцог. — Ничего нет странного. Кто-нибудь из прежних участников товарищества «Грабителей» спрятался в толпе и злобствует на нас, но отсюда еще очень далеко до действительной борьбы с нами.
Впрочем, герцог произнес эти слова без особенной уверенности. Он нахмурился, сознавая, что, во всяком случае, тут кроется не одна только шутка.