Том 3. Пьесы 1862-1864

Островский Александр Николаевич

Аксенов

Поищем, так найдем.

Семенов

А где найдешь ты?

Аксенов

Промеж себя найдем; сберем, что можем.

Семенов

Да много ль денег?

Минин

Сколько ни на есть! Уж это наше дело.

Воевода

Доброй воли Я не снимаю с вас. Сбирайте с Богом!

Семенов

Ну,

может быть, кой-что и соберете; Что ж делать будете?

Аксенов

Тебя не спросим.

Минин

Наймем людей служилых да стрельцов, Да и пошлем к Москве.

Семенов

Без воеводы?

Минин

Как преж того водил Андрей Семеныч, Так и теперь ему челом ударим.

Воевода

Я не пойду, устал.

Минин

Андрей Семеныч! Ты вздумай, если нашим нераденьем Московскому крещеному народу Конечная погибель учинится, Иссякнет корень христианской веры, И благолепие церквей господних В Московском государстве упразднится — Какой ответ дадим мы в оный день, В день страшного суда?

Воевода

А кто порукой. Что наше войско враг не одолеет, Что врозь оно не разбежится, прежде Чем мы Москву перед собой увидим? Не хуже нас ходили воеводы! Со всех концов бесчисленное войско Шло под Москву громовой черной тучей. Рязанцы шли с Прокопом Ляпуновым, Из Мурома с окольничим Масальским, Из Суздаля с Андреем Просовецким, Из городов поморских шел Нащокин, С Романова, с татарами-мурзами И с русскими, шли Пронский да Козловский, С Коломны и с Зарайска князь Пожарский, Петр Мансуров вел галицких людей, Из Костромы пошли с Волконским-князем, Из Нижнего князь Александр Андреич. Да не дал Бог; все розно разошлись. Так как же хочешь ты, чтоб с горстью войска Я шел к Москве? Мне с Господом не спорить!

Минин

Мы все на Бога. Сами виноваты, А говорим: «Бог не дал». Да за что Ему и дать-то нам! Такое дело Великое как делалось, сам знаешь. Когда-то соберутся да пойдут, Как точно через пень колоду валят. А соберутся, — споры да раздоры: Да не о том, кто первый помереть За Русь святую хочет, — разбирают, Кто старший, набольший, кто чином больше, Кто стольник, видишь ты, а кто боярин. Другой боярин-то, гляди, в Калуге Боярство-то от вора получил. Поспорят, покричат, дойдет до драки; До смертного убивства доходило! Потом и разойдутся нас же грабить, Врагу на радость, царству на погибель. Да ты не осердись, Андрей Семеныч!

Воевода

За что сердиться! Правду говоришь.

Минин

А там и говорят, что не дал Бог. Что за корысть великим воеводам За нас, за маленьких людей, сражаться, За дело земское стоять до смерти! Им хочется пожить да погулять! Им хорошо везде. С царем повздорил, Так в Тушино, — там чин дадут боярский; Повздорил там, опять к царю с повинной: Царь милостив, простит; а то так в Польшу. Да и целуют крест кому попало, Не разбирая; на году раз

пять Господне имя всуе призывают. И все они, прости меня Господь, Для временные сладости забыли О муке вечной. Им ли нас спасать! Такими ли руками Русь очистить И в ней Господне царство обновить!

Голоса

Что правда — правда. — Что греха таить!

Воевода

Кому ж стоять теперь за Русь святую, Кузьма Захарьев?

Минин

Тем, кто больше терпит, Кто перед Богом не кривил душой. Когда народ за Русь святую встанет — И даст Господь победу над врагом. Нам дороги родные пепелища, Мы их не променяем ни на что. Нам вера православная да церковь Дороже всех сокровищ на земле. Мы волею креста не целовали Губителям. А где и огрешились, С веревкою на шее присягали, Да и не знают, как и замолить. Вот Кинешма, и Лух, и Балахна, И Юрьевец омылися в крови, Свою вину сторицей искупили. Сам рассуди: по деревням, по селам Что терпят! Враг внезапу набегает, Дома разграбит, да сожжет и церковь, Что обыдёнкой сложена всем миром За избавленье Божие от мора Иль от другой напасти. Что тогда? Куда податься? Лучше умереть В честном бою, всем разом, с глазу на глаз С врагом, чем гибнуть всем поодиночке, В плетнях да в рощах зверем укрываясь.

Воевода

За умножение грехов Господь Нас наказал. Мы знаем все и терпим, Так не грешно ли против Божьей воли Нам восставать? Не лучше ли смириться? Подумай! Тяжело бороться с Богом!

Минин

Господь не век враждует против нас И грешнику погибели не хочет. Придет пора, молитвой и слезами Святителей и праведных людей Разящий гнев Господень утолится И нам, смиренным, снидет благодать. Господь смиряет и Господь возносит, Введет в беду и изведет из бед, Враг одолел, творя его веленье, Смирились мы, и нам Господь пошлет Победу на врага и одоленье!

Воевода

Мне следу нет идти, пускай другие.

Минин

Ты не пойдешь, мы без тебя пойдем. Позволь мне завтра кликнуть клич к народу; Что соберем, с тем и пойдем к Москве. По деньгам глядя, принаймем казаков.

Биркин

Не знаю, что Андрей Семеныч скажет, А я б тебе и думать не позволил Сбивать казаков своевольных в город. В Казани их пущают понемногу, Так человек десятка два, не больше, Бояся смуты. Да и хорошо. В тебя не влезешь. Говорят, чужая Душа потемки. Может, ты затеял Какую смуту аль измену всчать! Твой замысел лукав, Кузьма! Ты хочешь Опутать красным словом черный люд И властвовать.

Минин

Постой, Иван Иваныч! Чего не знаешь, ты б не говорил. Я вот и знаю, да молчу. Ты лучше Смотрел бы на себя, а не корил Поклепом злым людей, себя честнее. Тебя с собой я не зову к Москве; Тебе и в Тушине тепло бывало. Живи себе да бражничай здесь, в Нижнем! Я не мешаю, не мешай и ты! Я про тебя скажу такое слово, Что ты язык прикусишь.

Семенов