Том 3. Пьесы 1862-1864

Островский Александр Николаевич

Уж ты прости меня! Сама не знаю, Что говорю. Уж кто же, как не ты! Вот горе-то на нас, Кузьма Захарьич!

(Плачет.)

Ведь я не знала.

Минин

Ночью весть пришла.

Марфа Борисовна

Как услыхала в церкви, обмерла; Стою, себя не помню; позабыла, Что помянуть-то надо. Прихожу Домой к себе, сижу да разливаюсь; Как будто только мне и дела; точно Я не хозяйка в доме. Да уж после Хватилась. Разогнала всех людей По

бедным, оделить хоть понемногу Да звать обедать. Приказала стряпкам Для нищей братии обед готовить. Зайди, Кузьма Захарьич, да зови, Кого увидишь; вместе помянули б, Чем Бог послал.

Минин

Благодарю за ласку. А уж не знаю, как тебе сказать! Есть дело земское: от патриарха Гонцы сегодня прибежали ночью; Так надо бы на воеводский двор Идти. Чай, позовут.

Марфа Борисовна

Так ты попозже! Уж очень скучно; хоть поговорить бы; А то изныло сердце.

Минин

Все от думы, Дела не радуют. Я и пришел бы, Да у меня у самого-то гости: Из Решмы мужичок, из Балахны Да из Москвы. Гостей таки довольно.

Марфа Борисовна

Покорно просим и с гостями!

Минин

Ладно!

Марфа Борисовна

Я очень рада буду, буду ждать. Пока прощай!

Минин

Прощенья просим, Марфа Борисовна! Благодарю за память!

Марфа Борисовна уходит. Аксенов и Поспелов выходят к Минину. Павлик пробирается в лавку к Лыткину.

Поспелов

Об чем это, Кузьма Захарьич, Марфа Борисовна с тобою говорила?

Минин

К себе звала.

Поспелов

Пойдешь?

Минин

Нельзя нейти. Ее грешно обидеть! Приходите И вы!

Аксенов

Святая женщина. Не много Таких на белом свете наберется. Вся жизнь ее есть Господу хвала. Во младости цветущей овдовела, И с той поры, что день, то новый подвиг. Спроси сирот, спроси убогих, нищих, Чьей милостью и сыты и одеты, Чья ласка красит горькие их дни! Да еще плачет, что не всем доходит Ее копейка.

Поспелов

Кто ж ее не знает!

Аксенов

На вольном свете много лет я маюсь; А что грешить, не приводилось видеть Такого дива. Баба молодая, Живет в миру, без мужа, без опоры, Без старших; а чернице не уступит Смирением, пощеньем и молитвой. И весела всегда; печальным видом Мирских людей обидеть не желает. Другой ханжа: так всем нарочно кажет Свой тощий облик, я-де вот пощусь. Вот иногда сберутся наши бабы, — Ну, праздничное дело, уж известно, Не все-то трезвы — к ней-то и пристанут: «Да выпей с нами!» — «Рада б, говорит, Да я вчера, признаться, согрешила: С подругой все сидела, да тянула Я мед, такой-то сладкий показался, Не утерпела. Нынче не просите!» Она, чтоб не обидеть их, а те Смеются

сдуру, весело им, видишь; Их полку прибыло. А ей до меду ль! Какой тут мед! И мяса-то не ест. Гляди, всю ночь молилась со слезами, Во власянице, в тереме своем, С бессчетными поклонами земными. А утром весела, на пир идет. Они смеются, а она, голубка, И рада, что ее не очень хвалят. Сама не пьет, а любит угостить: Я бражничал у ней таки довольно. Ступайте, братцы! Что ж, коли зовет, Уважить надо.

Минин

Мы пойдем. А ты?

Аксенов

Недужится, уж стар. Был помоложе, Так по гостям ходил; теперь и дома Так только впору. Может, и приду, Коль удосужусь да не разнедужусь.

(Уходит в лавку.)

Поспелов

Кузьма Захарьич! я к тебе с поклоном, Заместо батюшки родного будь! Мне жизнь не в жизнь: с утра до поздней ночи И с вечера до утренней зари Все об одном я думаю-гадаю, Одно мне сна-покою не дает. Ты наведи меня на ум — на разум. Прямую путь-дорогу покажи!

Минин

О чем тоскуешь?

Поспелов

Как бы это молвить? Такое дело, и сказать-то стыдно, И утаить-то грех перед тобой. Иль бес мутит, иль уж судьба такая, Такой предел на долю вышел. Марфа Борисовна все из ума нейдет. Поверишь ли, все я об ней жалею. Мне жаль ее, что сиротой живет, Одна как перст, никто не приласкает, Печаль-заботу не с кем поделить. Ну, кто ее, сиротку, приголубит И по-родному крепко обоймет? Она о бедных плачет, слезы прячет, А я об ней. Гляжу, да все боюсь, Чтоб на нее и ветер не повеял, Осенний дождь не канул на лицо, Чтоб не озябла, ног не замочила.

Минин

Так любят да жалеют только жен; А то грешно. Ты ей самой сказал ли?

Поспелов

Не раз, не два мы с нею говорили, Отказом не обидела меня. Не обещает, да и прочь не гонит.

Минин

Такое ль время, Алексей Михайлыч!

Поспелов

Да что мне время! Жить и умирать Уж лучше вместе. Годы подошли, Кузьма Захарьич, мне нужна хозяйка. Ей двадцать лет, и мне уж скоро тридцать; Она богата, да и я не беден; Мы ровни по годам и по всему. Поговори ты ей! Заставь меня Навечно Богу за тебя молиться! Честна вдова, а мужняя жена Еще честней в дому благочестивом.

Минин

Придется к слову, я поговорю.

(Уходит в лавку Аксенова.)

Павлик и Лыткин выходят из лавки; к ним постепенно подходят из других лавок и проходящие.

Явление девятое

Павлик и Лыткин.

Павлик

Ох, дела, дела! Как сажа бела!

Лыткин

Так ты верно знаешь, что королевич скоро будет в Москве?

Павлик

Кабы не верно, я бы, друг любезный, и не говорил. Нам ли с Иван Иванычем не знать! Мы люди чиновные, грамотные; а вы что! Чернеть!

Лыткин

Что ж потом с нами будет, как королевич придет в Москву?

Павлик

А то и будет, что спросит: «Кто мне слуги верные?» Ему скажут, а он будет их жаловать. «А кто, спросит, нам супротивники?» Скажут на нас, ну и пошлет королевич рать-силу великую, без числа, и не оставят камня на камне.