Том 3. Рассказы. Воспоминания. Пьесы
Шрифт:
Увидев Лешу, красноармеец как будто слегка удивился. Наверно, он думал, что Леша немного постарше.
– Михайлов Алексей – это вы будете? – сказал он.
– Я, – сказал Леша.
– Одевайтесь. Я за вами. Вот у меня повестка на вас.
– Ой, батюшки-светы, куда это вы его? – испугалась Лешина мать.
– А это, мамаша, военная тайна, – усмехнулся красноармеец. – Если вызывают, значит, заслужил.
У Леши не попадали в рукава руки, когда он натягивал свое пальтишко. Мать хотела ему помочь. Он отстранил ее.
– Ладно,
– Взять с собой что-нибудь можно? Или не надо? – спросил он, посмотрев на красноармейца.
Тот опять усмехнулся и ничего не сказал, а только покачал головой.
– Поехали, – сказал он, надевая свои меховые рукавицы.
Леша попрощался с матерью и пошел к выходу.
На улице у ворот стоял ярко-красный трофейный мотоцикл с приставной коляской-лодочкой.
Еще вчера утром с каким удовольствием, с каким фасоном прокатился бы Леша Михайлов на виду у всей деревни в этой шикарной трехколесной машине! А сейчас он с трудом, еле волоча ноги забрался в коляску и сразу же поднял воротник и спрятал лицо: еще, не дай бог, увидит кто-нибудь из соседей…
Красноармеец сел рядом в седло и одним ударом ноги завел мотор. Мотоцикл задрожал, зафукал, застучал и, сорвавшись с места, помчался, взметая снежные хлопья и подпрыгивая на ухабах, по знакомой деревенской улице.
Ехали они очень недолго. Леша и оглянуться не успел, как машина застопорила и остановилась у ворот двухэтажного каменного дома. У ворот стоял часовой.
Леша огляделся и узнал этот дом. Когда-то здесь был детский сад.
«Это на Островах, – сообразил он. – Вот он, оказывается, где трибунал-то помещается…»
– Вылезай, Алексей Михайлов. Пошли, – сказал ему красноармеец.
«Ох, только бы не заплакать», – подумал Леша, вылезая из кабинки и направляясь к воротам.
Часовой попросил у них пропуск.
– К полковнику Шмелеву, – сказал Лешин сопровождающий и показал повестку. Часовой открыл калитку и пропустил их.
В большой накуренной комнате, где когда-то помещалась, наверное, столовая детского сада, было сейчас очень много военных. Были тут и летчики, и зенитчики, и моряки с береговой обороны. Были и красноармейцы, и офицеры. Кто сидел, кто стоял, прислонившись к стене, кто расхаживал по комнате.
– Погоди минутку, я сейчас, – сказал Леше его спутник и скрылся за большой белой дверью. Через минуту он вернулся.
– Посиди, отдохни, тебя вызовут, – сказал он и ушел.
Леша присел на краешке скамейки и стал ждать.
Вдруг белая дверь открылась и из нее вышел Лешин знакомый – тот самый старший лейтенант, командир новодеревенской батареи. Он увидел Лешу, узнал его, но ничего не сказал, нахмурился и пошел к выходу.
А Леша даже привстал от волнения. Он даже не сразу расслышал, что его зовут.
– Михайлов! Михайлов! Кто Михайлов? – говорили вокруг.
– Я
– Что же ты не откликаешься? – сердито сказал ему молоденький лейтенант в блестящих, как зеркало, сапогах. Он стоял в дверях с какими-то папками и списками и уже целую минуту выкликал Лешину фамилию.
– Пройдите к полковнику, – сказал он, открывая белую дверь.
«Только бы не заплакать», – еще раз подумал Леша и, стараясь держаться прямо, по-военному, шагнул через порог.
Пожилой, стриженный ежиком полковник сидел за большим столом и перелистывал какие-то бумаги.
– Михайлов? – спросил он, не глядя на Лешу.
– Да, – ответил Леша.
Полковник поднял глаза и тоже как будто удивился, что Леша такой маленький и тщедушный.
– Н-да, – сказал он, разглядывая его из-под густых и мохнатых, как у медведя, бровей. – Вот ты какой, оказывается. А ну-ка подойди ближе.
Леша подошел к столу. Полковник смотрел на него строго, и седые медвежьи брови его все ближе и ближе сдвигались к переносице.
– Так, значит, это ты построил снежную крепость, или блиндаж, или что там… которую давеча разбомбили «мессеры»?
– Да… я, – прохрипел Леша и почувствовал, что еще минута – и слезы помешают ему говорить. – Только ведь мы не нарочно, товарищ полковник, – прибавил он, стараясь глядеть полковнику прямо в глаза. – Мы ведь играли…
– Ах, вот как? Играли?
– Ага, – прошептал Леша.
– Кто это «мы»?
– Ну, кто? Ребята, одним словом.
– А кто зачинщик? Кто выдумал все это? Под чьим руководством строили?
– Я выдумал. Под моим, – ответил Леша, опуская голову. И тут он не выдержал – слезы прорвались оттуда, где они до сих пор прятались, и заклокотали у него в горле.
– Товарищ полковник… пожалуйста… простите меня, – пролепетал он. – Я больше не буду…
– Это что – не будешь?
– Играть не буду.
– Вот тебе и на! – усмехнулся полковник. – Как же это можно – не играть?
– Ну… вообще… блиндажей не буду строить.
– Не будешь? Самым серьезным образом не будешь?
– Самым серьезным. Вот ей-богу! Хоть провалиться, – сказал Леша.
– Н-да, – сказал полковник. – Ну, а если мы тебя попросим?
– Что попросите?
– Да вот что-нибудь еще построить – в этом же роде. Крепость, или блиндаж, или дзот какой-нибудь.
Леша поднял глаза. Полковник смотрел на него по-прежнему серьезно, не улыбаясь, только брови его разошлись от переносицы, и под ними открылись ясные, немного усталые и воспаленные от долгой бессонницы глаза.
– Видишь ли, дорогой товарищ, какая история, – сказал он. – Оказывается, что в военное время даже играть надо осторожно. Вот построили вы, например, батарею. Отлично, вероятно, построили, если немец ее за настоящую принял. Но построили вы ее где? Рядом с настоящей боевой действующей зенитной батареей. Это тебе известно?