Том 3

Сталин Иосиф Виссарионович

Вопрос о земле

Всем известен конфликт, возникший между крестьянами и Временным правительством. Крестьяне требуют немедленной распашки забрасываемых помещиками земель, считая такой шаг единственным средством обеспечить хлеб не только населению в тылу, но и армии на фронте. В ответ на это Временное правительство объявило крестьянам решительную войну, поставив аграрное движение вне “закона”, причем разослало на места комиссаров для ограждения помещичьих интересов от “покушений” со стороны “самоуправных” крестьян. Временное правительство предложило крестьянам

воздержаться от конфискации земли до созыва Учредительного собрания: оно-де все разрешит.

Каково же отношение Исполнительного комитета к этому вопросу: кого он поддерживает, крестьян или Временное правительство?

Слушайте:

“Революционная демократия будет самым решительным образом отстаивать… безвозмездное отчуждение… помещичьих земель… в будущем Учредительном собрании. В настоящее же время, исходя из того, что немедленная конфискация помещичьих земель могла бы вызвать… в стране серьезное хозяйственное потрясение… революционная демократия предостерегает крестьян от всякого самочинного разрешения земельного вопроса, так как аграрные беспорядки будут полезны не крестьянству, а контрреволюции”, ввиду чего предлагается “не захватывать самовольно помещичьего добра до решения Учредительного собрания” (см. “Памятку”).

Так говорит Исполнительный комитет.

Очевидно, Исполнительный комитет поддерживает не крестьян, а Временное правительство.

Не ясно ли, что Исполнительный комитет, став на такую позицию, скатился до контрреволюционного лозунга Шингарева: “обуздай крестьян!”.

И вообще с каких пор аграрные движения стали “аграрными беспорядками”, а “самочинные решения” вопросов недопустимыми? Что такое Советы и в числе их Петроградский Совет, как не “самочинно” возникшая организация? Не думает ли Исполнительный комитет, что пора “самочинных” организаций и решений миновала?

Исполнительный комитет пугает “продовольственной разрухой” в связи с самовольной запашкой помещичьих земель. Но вот “самочинно” возникший уездный революционный Комитет в Шлиссельбурге в целях усиления продовольственной мощи населения постановил:

“Для того, чтобы получить большее количество хлебных продуктов, в которых ощущается действительная потребность, — произвести общинами запашки свободных площадей земли, принадлежащей церквам, монастырям, бывшим уделам и частным владельцам”.

Что может возразить против этого “самочинного” постановления Исполнительный комитет?

Что может он противопоставить этому мудрому решению, кроме пустых фраз о “самоуправстве”, “аграрных беспорядках”, “самочинных решениях” и пр., заимствованных из указов г. Шингарева?

Не ясно ли, что Исполнительный комитет отстал от революционного движения в провинции и, отстав, стал в противоречие с ним?..

Таким образом, перед нами развертывается новая картина. Революция растет вширь и вглубь, захватывая новые сферы, вторгаясь в промышленность, в сельское хозяйство, в сферу распределения, ставя вопрос о взятии всей власти. Во главе движения идет провинция. Если в первые дни революции Петроград шел впереди, то теперь он начинает отставать.

При этом создается впечатление, что Петроградский исполнительный комитет старается остановиться на уже достигнутой точке.

Но в революционную эпоху невозможно устоять на одной точке, тут можно лишь двигаться — вперед или назад. Поэтому, кто старается остановиться во время революции, тот неминуемо отстанет, а кто отстал, тому нет пощады: революция толкнет его в лагерь контрреволюции.

“Правда” № 48, 4 мая 1917 г.

Подпись: К. Сталин

Чего мы ждали от конференции?

Наша партия есть союз социал-демократов всей России, от Петрограда до Кавказа, от Риги до Сибири.

Союз этот устроен для того, чтобы помочь трудящимся вести успешную борьбу с богачами, с фабрикантами и помещиками, за лучшую долю, за социализм.

Но борьба может быть успешной только тогда, если партия наша будет едина и сплочена, если у нее будет одна душа и одна воля, если она будет бить в одну точку везде, во всех концах России.

Но как добиться единства и сплоченности партии?

Путь для этого один, а именно: собрать в одном месте выборных от сознательных рабочих всей России, обсудить сообща коренные вопросы нашей революции, выработать одно общее мнение и потом, разъехавшись по домам, пойти в народ, повести его к одной общей цели, одним общим путем.

Такое собрание и называется конференцией.

Вот почему мы все с нетерпением ждали созыва Всероссийской конференции Российской социал-демократической рабочей партии.

Партия наша жила до революции в подполье, она была запрещенной партией, ее членов арестовывали и ссылали на каторгу. Поэтому она была организована применительно к подполью, она была партией “тайной”.

Теперь обстоятельства изменились, революция дала свободу, подполье исчезло, и партия должна была стать открытой, она должна была организоваться по-новому.

Перед нами стоит вопрос о войне и мире. Война уносит и унесет еще миллионы жертв. Война разоряет миллионы семей. Она нагнала на города голод и истощение. Она лишила деревню самых необходимых товаров. Война выгодна только богачам, набивающим карманы на казенных поставках. Война выгодна только правительствам, грабящим чужие народы. Для такого грабежа и ведется война. И вот вопрос: как быть с войной, прекратить ее или продолжать дальше, лезть дальше в петлю, или порвать ее вконец?

Конференция должна была ответить на этот вопрос.

Далее. Россия, тыл ее, как и фронт, стоит перед голодом. Но голод будет втрое более жестоким, если не будут теперь же запаханы все “свободные” земли. Между тем, помещики забрасывают землю, воздерживаются от посевов, а Временное правительство не дает крестьянам забрать помещичьи земли и обрабатывать их… Как быть с Временным правительством, всячески поддерживающим помещиков? Как быть с самими помещиками, оставить за ними землю или передать ее в собственность народу?

На все эти вопросы конференция должна была дать ясные и отчетливые ответы.