Том 4. Аскетическая проповедь
Шрифт:
В этой связи исключительно важно понять суть брянчаниновского отзыва на выход в свет книги Н. В. Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». В письме к своей духовной дочери, бывшей ученице Гоголя М. П. Вагнер, архимандрит Игнатий, в ту пору настоятель Троице-Сергиевой пустыни, пишет, что автор «Выбранных мест из переписки с друзьями» с горячностью сердца обратился к Богу, но для религии этого мало. Надо познать истину без примеси всего ложного и поддельного, надо по Евангелию выправлять свои мысли и чувствования, только тогда вступишь в чистоту. Но для писателя и этого мало: ему необходимо, чтобы чистота оживлялась, вдохновлялась и просвещалась Духом Святым; без этого вдохновение издает и свет и тьму. Гоголь, узнав мнение духовного лица, сослался на состояние умов современного ему общества, прозябающего в неверии, но в целом он согла{стр. 427}сился с
Отдельным разделом в Приложении публикуется запись о достопримечательном видении паломника Сергиевой пустыни. Рассказан сон лично архимандриту Игнатию. Во сне том представлена картина мытарств душ нечестивых людей, живших в окаянстве. Картина страшная: души те извивались над пропастью и падали под хохот бесов. Между тем души праведников высоко поднимались к небу, вызывая беспокойство вражьей силы. А когда на мытарствах оказалась душа Архимандрита, то небесное облако расступилось и в нем показался Преподобный Сергий в сиянии необыкновенного света и посреди необыкновенного сада. Он-то и принял с радостью Архимандрита в свои небесные обители за то, что достойно послужил Богу и за то, что оправдал заботу о нем самого Сергия, чью земную обитель Архимандрит так долго покоил. Сказание, несомненно, с биографическим подтекстом, повествует о конкретном сне конкретного человека. При жизни Святителя оно не подлежало публикации, а теперь, после его прославления, приобрело особый пророческий оттенок.
В настоящем издании впервые публикуется обширный материл «Дело о крестьянах помещика Страхова». Архивная рукопись — писарская копия с авторского оригинала, поправленная рукою Святителя (им вписаны некоторые новые примечания). Документ этот — ярчайшая иллюстрация к характеристике гражданской смелости и стойкости архимандрита Игнатия, проявленные им при разбирательстве уголовных преступлений новгородского помещика Страхова в отношении его крепостных крестьян. Несмотря на нарочитую запутанность дела, веденного первой следственной комиссией, на подкуп, угрозы и лихоимства со стороны Страхова и его подручных, несмотря на нежелание подавляющего числа членов второй комиссии честно вникнуть в суть дела, архимандрит Игнатий горячо взялся {стр. 428} отстаивать правду от несправедливости, и отстоял. Его записки насыщены неопровержимыми фактами преступного поведения жестокого и распутного помещика, они отмечены еле сдерживаемым гневом по адресу лгунов и крючкотворцев, извращавших состояние взаимоотношений в селах помещика-самодура и крестьян. Этот документ важен для уяснения позиции святителя Игнатия в его полемике с Герценом относительно мер по отмене крепостного права. Текст публикуется полностью, с включением всех постраничных примечаний Святителя.
Несомненный интерес представляет переписка Святителя с игуменом Антонием (в миру Алексей Поликарпович Бочков; 1803–1872), многолетним его сподвижником и корреспондентом. Личность Бочкова совершенно неординарная: талантливый прозаик, неустанный искатель праведности и своего предназначения в жизни, благоговейный паломник к Святым местам и бескорыстный жертвователь на благо Церкви, он впоследствии как доброволец-утешитель уйдет в больницу для тифозных спасать страждущих, и этот поступок довершит его земное бытие — таков игумен Антоний. Вместе с тем, в своих письмах он порою предстает как своенравный полемист и запальчивый критик. Возможно, все это было в его характере, открытом и ярком, но ведь и эпоха 1860-х годов была исключительно разноречивой. Переписка впервые печатается полностью, все тексты сверены с подлинными рукописями. Публикация сопровождается биографическим очерком Бочкова, написанным доктором филологических наук, процессором Тартуского университета Сергеем Геннадиевичем Исаковым (1931–2000). Его работа, убедительная и весьма информативная, во многом по-новому освещает личность игумена Антония и вместе с тем облегчает восприятие многолетней обоюдной переписки двух подвижников святости.
Завершает «Приложение» подробная библиография, фиксирующая во всей полноте как публикации творений
В заключение отметим некоторые особенности подачи авторских текстов святителя Игнатия. Подстрочные примечания и ссылки на тексты Священного Писания и святых Отцов, отдельно не обговоренные редакцией, принадлежат святителю Игнатию. Все подчеркнутые им слова печатаются курсивом, разрядка — полужирным шрифтом. Названия книг (кроме богослужебных) и периодических изданий заключены в кавычках; недописанные слова (кроме общепринятых сокращений) дополняются в угловых скобках.
А. Н. Стрижев
{стр. 430}
Агиографические
и апологетические
сочинения
Жизнь схимонаха Феодора [1399]
Полезно и приятно рассматривать прошедшее: время, уничтожая влияние пристрастий, обнаруживает и мрачность зла и свет добродетели. Таким образом деяния предков соделываются лучшим наставлением для потомков. Вот цель, с которою предлагается здесь жизнеописание схимонаха Феодора.
Он родился в 1756 году в городе Карачеве Орловской губернии от благочестивых и правоверных родителей, принадлежавших к купеческому сословию. Потеряв отца в младенчестве, был отдан материю в дом Карачевского протоиерея для обучения Российской грамоте и церковному пению. Дитя, руководимое добродетельным протоиереем, ходило часто в церковь, читало нравоучительные книги, и, мало-помалу знакомясь с Богом, возлюбило Бога. Когда Феодор достиг юношеского возраста, родительница взяла его обратно к себе в дом, и он должен был по ее приказанию заниматься торговлею. Но любовь Божия и любовь мирская не могут жить вместе в сердце человеческом; не может оно работать в одно время двум господинам — Богу и миру: если одного возлюбит, то о другом нерадети начнет [1400].
Так случилось и с Феодором: занимаясь торговлею в продолжение двух лет, он не мог к ней привыкнуть. И потому оставляет родительский дом и, никому не открыв своего намерения, уходит в Площанскую пустыню, лежащую в 80 верстах от Карачева. Обителью управлял добродетельный и довольно искусный старец Серапион; братия в ней была благонравна и чин церковного служения стройный. Однако мать Феодорова скоро узнала о его местопребывании; водимая {стр. 431} родительскою любовию, столько естественною, она спешит в пустыню, видит там сына, принуждает его возвратиться в Карачев и заниматься опять торговлею. По времени он уходил в другую пустыню — Белые берега; но и здесь был отыскан и возвращен в Карачев к своей лавочке.
Утомленный препятствиями, думая, что намерение его монашествовать Богу неугодно, Феодор решился пещись о своем спасении посреди мира. Он принимал странных, подавал милостыню нищим, услуживал больным, ходил в церковь почти ко всякой службе и занимался чтением Отеческих книг. Между тем в городе открылось выгодное прикащицкое место у некоторой вдовы — женщины престарелой и простодушной; на оное приглашен был Феодор, и, поелику хозяйка сама не могла заниматься торговыми оборотами, то все управление дел [было] вручено ему. Вдова была матерью четверых дочерей, уже взрослых. Юноша, обращаясь беспрестанно с женским полом, ощутил в сердце порочную страсть… Не станем оком любопытства измерять глубину его падения. Скажем только, что, вступая в брак, он принес в сие новое состояние и некоторую укоризну в совести. Движимый раскаянием, сопровождаемым глубокою печалию, он удваивает прежнее усердное служение странным и прочие добрые дела, которые во время расстройства душевного были им почти забыты. Но печаль не престает снедать его сердце. Что ж делает Феодор? — Решается на поступок необыкновенный и, по общественному порядку, неправильный. Он отправляется для богомолья в Киев, взяв с собою денег четыре рубля с полтиною, и, поклонившись мощам угодников Печерских, идет к тогдашним границам с Польскою Подолиею, переходит оные и устремляется в Молдавский Свято-Вознесенский Нямецкий монастырь.