Том 4. Очерки и рассказы 1895-1906
Шрифт:
Он нашел инженера на палубе.
— Я имел удовольствие познакомиться с вашим десятником Ереминым, — так начал десятник, подходя к инженеру.
— С чем вас и поздравляю, — фыркнул молодой инженер.
— Не с чем… Я имел удовольствие нахлестать ему морду-с…
— Удовольствие небольшое…
— За невоспитанность…
— Именно за что же?
— Это уж его спросите.
И, подняв свою студенческую шляпу, воспитанный десятник величественно поклонился инженеру и проговорил:
— Еще одна
— Я предупрежу вашего инженера, чтоб он вам внушил держать себя прилично, — вспыхнул молодой инженер. — Ступайте в третий класс!
Долговязый десятник озадаченно посмотрел на инженера и зашагал вниз по трапу.
На другой день, сверх всякого ожидания, вышло совершенно обратное: Вальнек дал пощечину долговязому, о чем долговязый с воем пришел доложить уже своему инженеру.
— Помилуйте, здесь бьют-с… здесь нельзя ехать… здесь люди едут бог знает с какими женщинами… Я лучше уеду совсем…
— Ну и уезжайте, куда хотите, только убирайтесь вон, — проговорил презрительно «его» инженер, занятый в это время шахматным ходом.
Когда десятник ушел, инженер, его хозяин, обратился к товарищам и сказал:
— Положительно, разбойничья банда… А ваш Еремин это уж совсем что-то невозможное…
— А вы вот посмотрите этого Еремина на работе…
— Господа, кто избавит меня от Вальнека? — спросил начальник.
Все рассмеялись, и никому не хотелось его брать в свою партию.
— Я не буду стеснять… не годится, — хоть в первый день гоните…
— Брать не стоило, — проговорил, помолчав, пожилой инженер, заглянув в окно.
— Давайте мне, — согласился младший с большими ногами инженер… — У меня разговор короткий…
Инженер рассмеялся.
— Слушайте, батюшка, только вы уж его хоть немного..
— Э, нет!., не вмешиваться, так уж не вмешиваться… Да и нельзя же: может, так может; а не может, кто ж за него будет работать?
Все энергично поддержали младшего инженера.
На другой день Вальнек узнал свой приговор и не обрадовался. — Нехорошо было вообще на душе у Вальнека.
Даже десятники, и те сторонились. Техники еще больше драли нос, а инженеры даже издали не подпускали к себе.
Вальнек, стоя у борта с своей племянницей, возмущался этой лестницей человеческого тщеславия даже здесь, в этой скромной капле жизни, и рассказывал ей о том времени, когда всю эту «сволочь» он купил бы за пять, за десять, за пятнадцать тысяч и дальше порога не пустил бы к себе.
Приехав на место, инженеры день-два походили по новому городу, пока техники разбирали инструменты, а на третий день уже все выехали к местам своих назначений.
Линия младшего инженера с большими
В пять часов утра инженер, техник, Вальнек, Еремин и пятнадцать рабочих уселись в лодку и поехали на противоположный берег реки к синевшему там сосновому бору.
Весла мерно резали свежую воду, свежие капли искрились на утреннем солнце, туман таял и исчезал в голубой дали пепельного неба.
Вальнек ежился от холода, смотрел в бегущие струйки и уныло искал в них близкого решения своей участи.
Лодка пристала к берегу.
Инженер выскочил и, увязая своими большими ногами в тяжелых юхтовых сапогах, зашагал по берегу.
Пройдясь несколько раз взад и вперед, он остановился на выбранном месте и крикнул:
— Вешку!
Неопытный народ продолжал смотреть, сбившись в кучу, и только Еремин, не спеша взяв несколько вешек, подошел к инженеру.
Схватив одну, инженер воткнул вешку, поправил ее и тяжело зашагал к лесу. Пройдя шагов тридцать, он опять остановился, взял новую вешку у следовавшего за ним Еремина и, еще раз прицелившись на блиставший издали город, воткнул ее в землю.
— Вешки дальше, — обратился он к Еремину.
Еремин не спеша пошел вперед и, отойдя саженей десять, поставил, быстро прицелившись, по направлению первых двух, третью веху.
— Руби, — проговорил он, ударив по дороге дерево.
Топоры застучали в лесу.
— А, проклятый! — схватился рукой инженер, растирая на шее первого присевшего комара. — Вальнек, ступайте пикетажем… Начальный пункт у воды…
Инженер покосился в сторону техника, но тот и сам знал свое дело и уже устанавливал нивелир, давая в то же время нужные объяснения неопытным носильщикам реек.
— Живей, ребята, живей! — тихо раздавалась уже в лесу собранная ласковая команда Еремина. — Ты что, — с укором обратился он к одному из рубщиков, — бабу гладишь?
Еремин взял у него топор и не спеша начал ловко работать им. Рабочие, убедившись, что он знает свое дело, оживились, и топоры весело заговорили в лесу.
— Вот это работа, — проговорил, подходя, инженер, с удовольствием втягивая в себя свежий смолистый воздух утра.
— За день-то помаешься этак, что и руки не подымешь, — ответил ему один из рабочих.
— Я вот тебе расскажу, как стрелки и колеса в часах между собой перессорились…
И инженер рассказывал, а время незаметно шло, работа быстро подвигалась вперед и только останавливалась, когда инженер, делая поворот, устанавливал инструмент и снимал угол.
Рабочие в это время стояли, вытирали пот, били комаров и говорили тихо друг другу:
— Ай-ай! ушли!
— Ай-ай? — насмешливо отзывался инженер. — Посмотрите вы, как пойдете у меня дальше.
— Неужто не настоящая еще работа?