Том 4. Педагогические работы 1936-1939
Шрифт:
В. Удивительно незаметно у него пропали привычки к рабству, как будто этих привычек никогда и не было. Во всяком случае те, кто на эти привычки рассчитывал, были биты с восхитительной экспрессией. На каждом шагу он показывает таланты хозяина, организатора, руководителя.
Г. Он неожиданно выдвинулся как замечательный читатель. Мы выпускаем столько книг, сколько их не выпустила старая Россия за всю свою историю, а ему все мало. Он расхватывает эти книги в магазине в течение четверти часа и ругается: почему так мало выпускают книг. А прочитает и опять ругается: подавай ему высокохудожественную литературу.
Д.
Все это новое уже не план, все это реальнее и шире наших собственных планов, многое из этого нового мы даже и не предвидели. Все это — история, непостижимая быль, живая часть наших биографий, и все это создано нашими усилиями, нашей волей и нашими руками.
По этой причине третий пятилетний план мы встречаем без удивления и без кликов торжества. Мы прочитываем его положения и цифры и говорим:
— Это правильно. Это нужно. Это действительно. А к этому хорошо бы кое-что прибавить. Бумаги маловато, бумаги нужно больше. Электростанции — правильно, без гигантомании. Дальние перевозки давно надоели. Качественная сталь-да! С первой пятилетки страшно нуждаемся. Автосцепка! Наконец-то взялись за эту штуку по-настоящему!
Наш гражданин рассматривает сейчас тезисы пятилетнего плана, как опытный плановик с десятилетним стажем, он не ахает, не восторгается идеей, ибо идея пятилетнего плана — идея привычная. Он надевает очки, деловито крякает, придирается и предлагает поправки. С этой стороны третий пятилетний план — замечательные, нормальные советские будни.
Но есть в третьем пятилетнем плане положения, которые останавливают внимание каждого, как новое слово огромного мирового значения. Это слово выходит далеко за границы одного пятилетнего плана, сделавшегося обычной категорией времени и работы. Такие положения пронизывают все содержание доклада, но их общий смысл концентрируется в такой формуле:
«На основе победоносного выполнения второго пятилетнего плана и достигнутых успехов социализма, СССР вступил в третьем пятилетии в новую полосу развития, в полосу завершения строительства бесклассового социалистического общества и постепенного перехода от социализма к коммунизму, когда решающее значение приобретает дело коммунистического воспитания трудящихся, преодоление пережитков капитализма в сознании людей строителей коммунизма».
Если внимательно прочитать тезисы доклада [пропуск в публикации] и временно отрешиться от частных значений цифр и материальных измерителей плана, — остается вполне законченный и логически завершенный цикл политических, нравственных требований к человеку в эпоху перехода человеческого общества к высшей форме общежития, к коммунизму.
Эти требования ни в какой мере не являются собранием умозрительных пожеланий, реализация которых может быть вообще хороша, независимо от какой бы то ни было реальности. Коммунистическое воспитание именно теперь становится неотложной и решающей категорией нашего развития [пропуск в публикации]. В «Государстве и революции» В.И. Ленин говорит
«В сущности, когда ученый профессор, а за ним обыватель, а за ним господа Церетели и Черновы говорят о безрассудных утопиях, о демагогических обещаниях большевиков, о невозможности „введения“ социализма, они имеют в виду именно высшую стадию или фазу коммунизма, „вводить“ которой никто не только не обещал, но и не помышлял, ибо „ввести“ ее вообще нельзя». [Пропуск в публикации].
Рост нашей страны и организующее влияние новых общественных условий происходили в темпах неожиданно быстрых, хотя товарищ Ленин предвидел эту быстроту:
«Какими этапами, путем каких практических мероприятий пойдет человечество к этой высшей цели, мы не знаем и знать не можем. Но важно выяснить себе, как бесконечно лживо обычное буржуазное представление, будто социализм есть нечто мертвое, застывшее, раз навсегда данное, тогда как на самом деле только с социализма начнется быстрое, настоящее, действительно массовое, при участии большинства населения, а затем всего населения, происходящее, движение вперед во всех областях общественной и личной жизни».
Сейчас мы можем утвердительно сказать: мы уяснили себе, как «бесконечно лживо обычное буржуазное представление», и мы хорошо знаем это «настоящее движение вперед», знаем потому, что [это] совершилось и продолжает совершаться на наших глазах и при нашем участии.
Тем не менее, доклад замечательно своевременно предупреждает:
«Нельзя, однако, преуменьшать трудностей решения этой гигантской задачи».
Эти слова каждый партийный и каждый непартийный большевик должны запомнить не для того, конечно, чтобы панически удариться в противоположную сторону, преувеличивать трудности, но исключительно для того, чтобы наше участие в строительстве коммунизма совершалось с полной мобилизацией духовных и физических сил, без расчета на самотек и удачу, с великой нравственной ответственностью, не допускающей ни трусости, ни безрассудного удальства.
Преуменьшать трудности перехода к коммунизму нельзя еще и потому, что дело коммунистического воспитания трудящихся, преодоление пережитков капитализма в сознании людей приобретает сейчас решающее значение.
В этом указании [пропуск в публикации] заключается программа совершенствования человека на много лет вперед. Но и сейчас, когда сказаны только эти слова, мы уже способны бороться за коммунизм и, прежде всего, способны постигнуть трудности этой борьбы.
Первая трудность, которую нам предстоит преодолеть, это раскрыть содержание понятия «коммунистическое воспитание», открывающее пути к действию и опытному контролю.
«Социализм есть учет». И вот в этой области, в области человеческого поведения, наш учет налажен не совершенно. У нас нет еще необходимой точности в определении двух важных вещей: какие признаки нужно считать признаками коммунистического поведения и как распознавать эти признаки в общей картине поведения человека. Поэтому иногда мы принимаем за коммунистическое поведение такое, которое подкупает нас некоторыми особенностями, условно принимаемыми как особенности «коммунистические». Наиболее частый случай такой условной «коммунистичности» — это поведение в слове, в речи, в высказывании. [Пропуск в публикации].