Том 4. Сорные травы

Аверченко Аркадий Тимофеевич

— Нет, нынче до одиннадцати.

— Ну, слава Богу. Чуть не забыл. Ведь у меня нет ни капли: ни одеколону, ни духов…

— Да, это, конечно, большой удар.

— Смейтесь, смейтесь. А я все-таки пойду сейчас, позвоню по телефону, чтобы прислали…

Он резво выскочил из комнаты.

Оставшись один, Берегов разгладил усы, подошел к комоду, на котором лежала принесенная Устей сдача, вынул из кучи скомканных бумажек пятьдесят рублей, открыл крышку шкатулки

и всунул деньги в пачку каких-то старых пожелтевших писем.

Когда хозяин вернулся, Берегов сидел у стола, задумчиво прихлебывая из бокала вино…

— Кашицын, — сказал он, улыбаясь печально и ласково, — а не поступите ли вы и с этими деньгами так, как с теми пятнадцатью тысячами?

— Что вы, что вы, — кричал Кашицын, заливаясь смехом, — нет уж, знаете, я, спасибо, поумнел с тех пор. Да! Какая удача! В том магазине, где одеколон, оказались и английские галстуки… Я велел себе прислать штучки три… Все-таки, как-никак, такой праздник!!! Как вы думаете?..

— Месяца через полтора я к вам зайду, — уклончиво ответил Берегов.

Лошадиное средство

— Вот сигара. Вот спички. Вот вино. Курите, пейте и слушайте.

Инженер Берегов сказал:

— Ваш торжественный вид и тон меня пугают. Зачем вам вздумалось поднять меня с постели в час ночи и притащить к себе? Что случилось? Похоже, будто вы собираетесь делать предсмертное завещание.

— Берегов! Знаете, зачем я вас позвал ночью к себе? Потому что вы человек без предрассудков.

— Это верно.

— И что вы серьезно можете отнестись к тому, что вам серьезно скажут;

— И это верно.

— И вы не будете хныкать и плакать, а примете всякое известие, как мужчина.

— И это верно.

— Ну, так вот, милый, спокойный, рассудительный Берегов: я решил умереть.

— Гм!

— Вы, кажется, сказали: гм! Это что — возражение?

— Нет, так просто. Это громкое выражение тихого размышления.

— А каким образом вы размышляете?

— Думаю я сейчас так: вот человек, который, очевидно, твердо решил покончить счеты с жизнью. Отговаривать его было бы смешно, глупо и бесполезно…

— О, Берегов! Как вы все понимаете и как с вами легко, — воскликнул хозяин, пожимая руку невозмутимого гостя. — Вы сразу учуяли всю железную решимость мою, всю невозвратность.

— Еще бы. Это сразу видно. Теперь выкладывайте, что вам нужно от меня?

— Помнится, вы говорили мне, что у вас есть яд, купленный вами у спившегося фармацевта. И будто яд этот убивает быстро и без боли.

— Есть. Верно.

—

И вы… могли бы дать мне его?

— Дам. Отчего же?

— Вы истинный друг, Берегов!

— Ну?..

— Можете завтра утром… прислать?

— Могу. Теперь все?

— Все. Но вы все-таки удивительный человек… Поразительный! Другой бы пытался уговаривать, просил бы, хныкал…

Берегов пронзительно взглянул на хозяина:

— А может быть, вы хотели бы в глубине души, чтобы я… вас… отговорил?..

— Боже сохрани вас! Что решено, то решено. Поглядите в мои глаза… Видите? Можно отговорить такого человека?

— Нет. Не стоит и пытаться.

— Спасибо, Берегов.

Берегов закурил сигару, откинувшись на спинку дивана. Взглянул перед собой. Промямлил:

— А чудесная картина у вас эта… Куинджи?

— Да. Я ее очень любил.

— Надо будет захватить ее с собою, когда пойду домой.

— Как… захватить?

— Да так, возьму. Ведь у вас наследников нет?

— Нет, — усмехнулся хозяин. — Выморочное наследство.

— Ну вот я и возьму. Можно?

— Берите. На что она мне, если завтра утром я уже буду куском мертвой говядины.

— Конечно. Я и письменный прибор возьму. Хотя у меня комнатка не ахти какая, а все-таки прибор пусть себе красуется. Это яшма?

— Яшма.

— Возьму. Хорошие сигары… А позвольте их… я возьму всю коробку, а вам до утра оставлю штук пять… Хватит?

Хозяин бледно улыбнулся.

— С избытком.

— Спасибо. Кстати уж и портсигар возьму. Благо монограммы наши сходятся: вы — Билевич, я — Берегов.

— Позвольте… Портсигар этот для меня память…

— Ну так что же? В гроб же с собой не положите?..

— Так-то оно так. Это ведь золотой портсигар. Четыреста рублей стоит.

— Гарно, как говорят хохлы.

Помолчали.

— Яд как думаете принять, — с любопытством спросил Берегов. — Лежа в постели или так, сидя за столом?

— Бог знает, какие вы вопросы задаете, — недовольно заметил Билевич. — Будто вам не все равно.

— Действительно, — заметил Берегов. — К чему я это спросил? Так просто, язык повернулся. А вы знаете, как его принимать?

— Кого?'

— Яд.

— Нет. А разве есть особый способ?

— Да. Наименьше мучений. Разбавить на две трети водой и выпить залпом. Сейчас же свалитесь, как подкошенный.

— Спасибо.

— Не стоит.

— Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

— Неужели вам так неприятно? А по-моему, если уж решили, так все равно.