Занеслися залетною пташкой*Панихидные вести к нам.Родина, черная монашка,Читает псалмы по сынам.Красные нити часослова*Кровью окропили слова.Я знаю — ты умереть готова,Но смерть твоя будет жива.В церквушке* за тихой обеднейВыну за тебя просфору,Помолюся за вздох последнийИ слезу со щеки утру.А ты из светлого рая,В ризах белее
дня,Покрестися, как умирая,За то, что не любила меня.
Сухлым войлоком по стёжкамРазрыхлел в траве помет,У гумен к репейным брошкамЛипнет муший хоровод.Старый дед, согнувши спину,Чистит вытоптанный токИ подонную мякинуЗагребает в уголок.Щурясь к облачному глазу,Подсекает он лопух.Роет скрябкою по пазуОт дождей обходный круг.Черепки в огне червонца.Дед — как в жамковой слюде*,И играет зайчик солнцаВ рыжеватой бороде.
‹1915›
"Наша вера не погасла…"
Наша вера не погасла*,Святы песни и псалмы.Льется солнечное маслоНа зеленые холмы.Верю, родина, и знаю,Что легка твоя стопа,Не одна ведет нас к раюБогомольная тропа.Все пути твои — в удаче,Но в одном лишь счастья нет:Он закован в белом плачеРазгадавших новый свет.Там настроены палатыИз церковных кирпичей;Те палаты — казематыДа железный звон цепей.Не ищи меня ты в Боге,Не зови любить и жить…Я пойду по той дорогеБуйну голову сложить.
Ты не любишь меня, милый голубь,Не со мной ты воркуешь, с другою.Ах,
пойду я к реке под горою,Кинусь с берега в черную прорубь.Не отыщет никто мои кости,Я русалкой вернуся весною.Приведешь ты коня к водопою,И коня напою я из горсти.Запою я тебе втихомолку,Как живу я царевной, тоскую,Заману я тебя, заколдую,Уведу коня в струи за холку!Ой, как терем стоит под водою —Там играют русалочки в жмурки,—Изо льда он, а окна-конуркиВ сизых рамах горят под слюдою.На постель я травы натаскаю,Положу я тебя с собой рядом.Буду тешить тебя своим взглядом,Зацелую тебя, заласкаю!
‹1915›
"Не в моего ты Бога верила…"
Не в моего ты Бога верила*,Россия, родина моя!Ты как колдунья дали мерила,И был как пасынок твой я.Боец забыл отвагу смелую,Пророк одрях и стал слепой.О, дай мне руку охладелую —Идти единою тропой.Пойдем, пойдем, царевна сонная,К веселой вере и одной,Где светит радость испоконнаяНеопалимой купиной.Не клонь главы на грудь могутнуюИ не пугайся вещим сном.О, будь мне матерью напутноюВ моем паденье роковом.
‹1916›
"Закружилась пряжа снежистого льна…"
Закружилась пряжа снежистого льна*,Панихидный вихорь плачет у окна.Замело дорогу вьюжным рукавом,С этой панихидой век свой весь живем.Пойте и рыдайте, ветры, на тропу,Нечем нам на помин заплатить попу.Слушай мое сердце, бедный человек,Нам за гробом грусти не слыхать вовек.Как помрем — без пенья, под ветряный звонПонесут нас в церковь на мирской канон.Некому поплакать, некому кадить,Есть ли им охота даром приходить.Только ветер резвый, озорник такой,Запоет разлуку вместо упокой.
‹1916›
"Скупились звезды в невидимом бредне…"
Скупились звезды в невидимом бредне*,Жутко и страшно проснувшейся бредне.Пьяно кружуся я в роще помятой,Хочется звезды рукою помяти.Блестятся гусли веселого лада,В озере пенистом моется лада.Груди упруги, как сочные дули,Ластится к вихрям, чтоб в кости ей дули.Тает, как радуга, зорька вечерня,С тихою радостью в сердце вечерня.
‹1916›
"Гаснут красные крылья заката…"
Гаснут красные крылья заката*,Тихо дремлют в тумане плетни.Не тоскуй, моя белая хата,Что опять мы одни и одни.Чистит месяц в соломенной крышеОбоймённые синью рога.Не пошел я за ней и не вышелПровожать за глухие стога.Знаю, годы тревогу заглушат.Эта боль, как и годы, пройдет.И уста, и невинную душуДля другого она бережет.Не силен тот, кто радости просит,Только гордые в силе живут.А другой изомнет и забросит,Как изъеденный сырью хомут.Не с тоски я судьбы поджидаю,Будет злобно крутить пороша.И придет она к нашему краюОбогреть своего малыша.Снимет шубу и шали развяжет,Примостится со мной у огня…И спокойно и ласково скажет,Что ребенок похож на меня.