Том 5. Чудеса в решете
Шрифт:
Были очень потрепанные, склеенные, но были и новенькие, от которых еще вкусно пахло типографской краской…
Одни кусочки чрезвычайно напоминали мне ярлычки на спичечной коробке, другие — наклейку на лимонадной бутылке, третьи — наклейку на нарзанной бутылке — даже орел был нарисован, — четвертые очень походили на крап игральных карт.
Были и просто спокойные серые бумажки…
А одна бумажка, размером побольше других, даже понравилась мне: очень красиво на ней была изображена
— Послушайте, — робко сказал я, приблизившись к управляющему, — нельзя ли мне обменять этот ярлычок от спичечной коробки на большую штучку с желтой ленточкой.
— Можно, — усмехнулся управляющий. — Только я у вас возьму за одну с ленточкой — 25 ярлычков.
«Ловкий какой, — подумал я, отходя. — 25 ярлычков! Штуки три я бы еще дал, а 25… Ищи других дураков».
Я отобрал самые красивые кусочки с картинками и ярлыки и сунул все это в карман, а узенькие маленькие ленточки были некрасивые — я их выбросил: улучшил минуту, когда управляющий не смотрел на меня, и бросил в угол.
А то заметит еще, обидится…
Пришел я домой, вынул пачку подаренных мне бумажечек и положил их в ящик письменного стола — в этом ящике у меня всякий дрязг валяется: кусочки обгорелого сургуча, приглашение на свадьбу с золотым обрезом и пуговицы от давно уже погибших брюк.
А вчера слышу, маленький сынишка соседки так раскапризничался, что сил нет — работать мешает.
Взял я часть полученной мною пачки, пошел к нему, стал его утешать:
— Погляди-ка, какая цаца: если не будешь плакать, я тебе подарю.
Подошла мать, посмотрела на нас, сказала небрежно:
— Вы ему этих засаленных бумажек не давайте еще заразится, не дай бог… Дайте ему лучше эту, с черно-желтой ленточкой.
— Пожалуйста. На тебе, Петя… Видишь, какая хорошая ленточка. И вот тебе еще две серенькие бумажечки с красными дядями. Видишь, какие хорошенькие мордочки в кружочке.
Заинтересованное дитя можно купить всяким пустяком. Нужно только знать, как к ним подойти…
Вчера писал для одного знакомого рекомендательное письмо…
Он сидел тут же, ждал.
В перо попала волосинка и повезла, замазывая все закругления букв.
Я выругался, поискал глазами клочок бумажки, чтобы очистить перо, не нашел, выдвинул ящик стола, взял ярлычок и стал обтирать перо.
И тут я с удивлением заметил, что на лице моего знакомого отразился ужас.
— Что вы делаете?! — крикнул он.
— Разве не видите? Обтираю.
— Чем? Да ведь эта керенка!!
— Ну? Я не знал, что оно так называется.
— Да ведь это деньги!!!
— Что вы говорите? — ахнул я, искренно огорченный. — Неужели на эту бумажку можно купить
— Ну, положим, для костюма нужно таких штук пятьсот, шестьсот.
— Вот видите! Где мне столько набрать… А башмаки можно купить?
— Штук двести нужно.
— То-то и оно. А у меня их и пятидесяти штук не наберется. Тут, впрочем, еще есть такие, с красными портретиками…
— Это украинки!..
— Что вы говорите? А эти, вот, розово-лиловенькие, пестренькие…
— Ну да! Крымские двадцатипятирублевки. Только это фальшивая.
— Плохо сделана, что ли?
— М…м…да, если хотите. Ее у вас не примут.
— Выбросить, что ли?
— Придержите пока. Может быть, какой-нибудь дурак и возьмет.
— А я давеча мальчишечке дал поиграть такими вот. Одна была с ленточкой. Черная с желтым.
— И глупо сделали. Ведь вы на эти бумажечки можете чего-нибудь купить.
— А чего?
— Ну, я уж не знаю. Пойдите на базаре и купите.
«Врет, поди», — недоверчиво подумал я.
Но — решил попробовать.
Как смешно!
Оказывается, действительно, за эти обрезочки кое-что дают.
Я пошел на базар, положил на прилавок одного ларька всю пачку и спросил:
— Что дадите за это?
Оказывается, дали:
1) Целого гуся
2) Два десятка яиц
3) Фунт масла
Подумайте только: целый фунт масла!
А и бумажек-то этих было не больше четверти фунта.
Я схватил все завернутое мне — гуся, яйца и масло — и поспешно ушел, почти убежал, боясь, чтобы торговец не раздумал.
Вдруг да вернет.
Гусь оказался очень милым, сочным, да и из яиц добрая половина была свежая, съедобная.
Эге-ге…
Начинаю понимать смысл жизни…
Давно собирался покушать жареного поросенка. Завтра же пойду к управляющему конторой, попрошу: не даст ли он мне еще с полфунтика бумажек.
Узнал я также, что напрасно выбросил тогда узкие длинные ленточки: за четыре таких ленточки дают коробку спичек.
Это говорят:
— Купон.
А черт же его знал!
Купон, не купон.
По виду некрасивый.
Леденящая душу история
Эту историю рассказал мне один человек.
— Видите, — сказал он мне, показывая в театре на сидящего в ложе полного блондина. — Видите этого господина? Инженер Пятеркин. Замечательно светлая личность! Я очень хотел поступить к нему на службу и, представьте себе, — никак, ну, никак — не могу!
— Что ж… не хочет он, что ли? — спросил я вяло, без любопытства, как спрашивают, обыкновенно, предчувствуя впереди скучный безынтересный рассказ.