Том 5. Литургия мне

Сологуб Федор Кузьмич

Катя (запальчиво). Мой — он не будет предводителем!

Сухов. Или, по крайней мере, недолго останется им. Нет, Катя, будущее мы оставим в покое, а теперь лучше скажите мне, что вы хотите, что бы я вам привез. Ведь и маленькие деревенские девочки с босыми ножками любят маленькие подарочки. Я приеду послезавтра.

XXI

Тихо разговаривая, на террасу выходят Рогачев и Чернецов.

Катя (смотрит

на Сухова, угрюмо хмуря брови, и после недолгого молчания говорит быстро и невесело). Привезите мне какую-нибудь очень веселую книжку. Такую, которую можно дать даже умирающему, чтобы он смеялся.

Сухов смотрит на нее, не понимая, и не знает, что сказать.

Рогачева (говорит строго). Катя, не говори глупостей.

Чернецов (вполголоса).

Вынимает новое Он серебрецо, Но она суровое Делает лицо.

Сухов. Стишки собственного сочинения?

Чернецов. Нет, я этим не занимаюсь.

Искать по старым книжкам Веселеньких стишков, Из папки ребятишкам Вырезывать коньков, Плясать, да так, чтоб скука Бежала с чердака, Ой ли, вот вся наука Бедняги чудака.

Произносят и эти стихи таким унылым басом, что все улыбаются.

Сухов. Веселенькие стишки, правда! Ну, что ж, Катя, я поищу вам такую книжку. Клавдия Григорьевна, позвольте откланяться. Мне пора.

Рогачев. Нет, нет, как хотите, без ужина я вас не отпущу. Чем Бог послал.

Рогачева. Пожалуйста, Владимир Павлович! Когда еще вы домой попадете! У нас уж накрыто. Пожалуйста!

Чернецов. А мы к домам.

Рогачев и Рогачева, увиваясь около Сухова и вместе с ним уходя в дом, не замечают Чернецова.

XXII

На террасе остаются Чернецов и Михаил.

Чернецов. Пора, пора, Михаил, пора домой.

Михаил. Я ухожу.

Чернецов (идет к двери в дом и говорит). Попрощаться надо с хозяевами. Видишь, и Катя ушла.

И она, надев мантилью, Затворила свой балкон; Закурив свою манилью, Спать уходит нежный дон.

Так-то, братец, пора.

Уходит в дом, и за ним уходит туда же Михаил.

XXIII

Холодеющий воздух тих и ясен.

Через сад медленно проходит Лилит. В догорающих лучах зари лицо ее пламенеет. Капельки росы дрожат на ее ногах. Лилит останавливается у террасы за липою. Из дома выходит Чернецов, Чернецова и Михаил и идут через сад.

Чернецов (говорит тихо). Не люблю этого франта. Не люблю. И ты его не любишь, Михаил. Ты из ревности, а я принципиально не люблю.

Чернецова. Принципиально говоря, этот субъект и не может быть иным. Это — естественный продукт своей среды.

Чернецов. Ты не совсем права. Из этой среды все ж таки выходили…

Лилит тихо подходит к Михаилу, — он идет позади своих родителей; Лилит дотрагивается до его руки. Михаил останавливается. Чернецов и Чернецова уходят; они, увлеченные своим разговором, не заметили, как подошла Лилит, и не видели, как отстал от них Михаил.

XXIV

Тихо спрашивает Лилит:'

— Михаил, ты ее любишь?

Михаил (отвечает). Люблю.

Лилит. Ты ее любишь. Я сегодня стояла перед нею на коленях. Я поцелую, склонясь до земли, ее ноги. Не бойся, Михаил, я не убью ее. Я не ревную. Все, что ты любишь, для меня свято. (Тихо уходит.)

Михаил (зовет негромко). Лилит!

Лилит не отвечает и уходит.

Михаил. Лилит! Какая ты странная!

XXV

Заря догорела. Сумерки сгущаются. Из дому выходит Катя. В прохладе и прозрачности ясного вечера отчетливо слышит Михаил, как скрипнула ступенька террасы, как на дорожке шелестят песчинки под босыми Катиными ногами. Сладостно холодея от восторга и печали, Михаил улыбается Кате.

Катя (молча обнимает Михаила, плачет и говорит). Я не разлюблю тебя никогда, никогда. На жизнь и на смерть мы с тобою вместе.

Михаил. Вместе. Умрем вместе. Я не могу жить без тебя. Лучше умереть. Все в этой жизни так противно.

Катя. Я не хочу умирать, Миша!

Михаил. Что же нам делать?

Катя. Я еще так мало жила. Я еще хочу жить. Не надо смерти. Брось тот яд, который ты принес.

Михаил. Катя, разве страшно умереть вместе? Как умер этот день, и мы умрем. Разве тебе страшно умереть со мною?

Катя. Я хочу жить. Счастия хочу и победы над жизнью. Мы молоды и сильны, и победим. Разве не мы хозяева жизни? Разве не нам принадлежит завтрашний день, когда мы будем сильны и свободны?

Михаил. Катя, ты же сама говорила, что нам надо умереть! Соглашалась со мною. А как до дела дошло, так ты и на попятный двор. Трусиха!