Том 5. Литургия мне
Шрифт:
Чернецов. Зачем же тебе уходить, Лилит?
Лилит. Зачем? Ах, недаром называют меня безумною! Я только семь лет вымолила. Вот они и прошли, и прошел лишний год, данный мне из милости.
Чернецов. Что же Михаил тебе сказал?
Лилит. Он сказал: скоро она, жизнь моя, придет ко мне, и тогда ты, Лилит, уйди. Тогда уйди. Так же это и было решено с самого начала.
Чернецов. Это нехорошо с его стороны. Очень нехорошо.
Лилит (с
Чернецов. Все-таки Михаил очень виноват перед тобою.
Лилит. Никто не виноват. Разве есть виноватые?
Разговаривая, входят Михаил и Чернецова. Лилит опять молча смотрит на огонь камина. Чернецов так же молча курит.
Чернецова. Михаил, я тебе удивляюсь.
Михаил. Напрасно, мама.
Чернецова. Я не понимаю, Михаил, как можно в наши тяжелые дни тратить время на любовь и на красоту!
Михаил. А на что же и тратить время? На вражду и на уродство?
Чернецова. Все время следует целиком посвятить созидательной общественной работе.
Михаил. Работе время, потехе час.
Чернецова. И во всяком случае, к чему же эти твои безумные траты на обстановку?
Михаил. Мама, я люблю вещи. Плохой бы я был строитель, если бы я сам не любил вещей. И я достаточно много работал, так что могу позволить себе это невинное удовольствие — окружить себя вещами.
Чернецова. Ты еще не уплатил своего долга народу, — это раз. А второе, — на стоимость этих вещей можно было бы основать общеполезное предприятие, причем, конечно, форма и условия этого предприятия могли бы быть определены тобою в соответствии с назревшими потребностями той или другой местности.
Михаил. Ах, мама, потребности той или другой местности всегда будут назревать, а я владею только немногими годами для личного счастия.
Чернецова. Как можно думать о личном счастии, когда вокруг так много всякого горя!
Михаил. Милая мама, первый общественный долг всякого человека — быть счастливым и сильным. Только сильные и счастливые построят счастливый и разумный мир.
Чернецова. По моему мнению, ставка на сильных — не лучший способ выигрывать. А куда же деваться слабым и несчастным?
Чернецов. Ну, не ворчи, старуха. Пойдем-ка лучше чай пить с сухарями. Это нам по зубам.
Чернецовы уходят.
Михаил. Лилит, ты всегда любила черный цвет?
Лилит. Всегда. (Отходит от камина и останавливается перед Михаилом, спокойная и покорная.)
Михаил. Он к тебе почему-то идет, этот цвет печали.
Лилит. Это — цвет последней свободы.
Слышен легкий стук в дверь.
Лилит (вопросительно взглядывает на Михаила и потом говорит). Войдите.
Входит Катя в светлом городском платье, красивом, сшитом по моде завтрашнего дня.
Катя уже восемь лет замужем за Суховым. У них двое детей, мальчик и девочка. Катя прекрасна, весела и сильна. Все в том городе, где живет Михаил и где Сухов занимает видное положение, считают ее примерною женою и нежною матерью. После нескольких лет разлуки встретилась она недавно с Михаилом и отдалась ему спокойно, легко и радостно, как счастью обещанному, хотя еще тайному и потому неполному. И вот ныне достигло своего зенита ее двойное бытие — бытие жены одного и страстной любовницы другого. Она часто приходит к Михаилу, — и все сильней томит их обоих то, что еще скрывают они свою любовь. Открыто порвать с мужем она еще колеблется, хотя Михаил настаивает на этом.
Когда Михаил и Катя вместе, они кажутся достигшими полного возможного на земле совершенства, образцами красоты человеческой в ее наиболее общем выражении.
Отношения между Катею и Лилит, как и прежде, представляют смешение дружбы и вражды, и обе они, как жизнь и мечта. Теперь, когда одна из них нарядно одета и другая в черном хитоне для танца, эта противоположность между ними совершенно ясна.
Катя смотрит на Лилит с боязливою злостью и потом принуждает себя к любезной и дружеской улыбке. Лилит идет навстречу Кате и смотрит на нее с обычным простодушным спокойствием. Они целуются.
Катя. У вас никого нет?
Михаил. Никого чужих. (Целует Катину руку.)
Лилит идет к двери.
Катя. Куда же ты, Лилит?
Лилит. Там его родители. Я к ним пойду.
Катя. Когда я прихожу к Михаилу, ты, Лилит, всегда уходишь.
Лилит. Это тебя и сердит, и радует.
Катя. Зачем же ты уходишь?
Лилит. Мы занимаем его по очереди. Когда-нибудь будет иначе. (Уходит.)
Катя и Михаил, оставшись одни, страстно целуются.
Катя. Мой милый, мой гениальный строитель!
Михаил. Катя, что же, говорила ты наконец с Владимиром Павловичем?
Катя. Нет еще.
Михаил. Почему? Чего ты ждешь?
Катя. Он так любит своих детей.