Том 5. Пьесы 1867-1870

Островский Александр Николаевич

Николай Редриков

Пусти, скажу.

Максим Редриков

Тебя беречь велели.

Николай Редриков

Запрешь опять.

Максим Редриков

Ну, выходи на волю.

(Отворяет землянку. Николай Редриков выходит.)

Рассказывай, потом опять в землянку Запру тебя, сиди да утра жди.

Николай

Редриков

Попался я казакам на дороге.

Максим Редриков

А грамоты?

Николай Редриков

У Троицы теперь. Я отдал их старухам богомолкам, Зачуявши погоню. Завтра утром О грамотах сведут меня к допросу И накрепко пытать хотят.

Максим Редриков

Что ж делать! Не будь дурак, вперед не попадайся! Садись опять в землянку, дожидайся Судьбы своей.

(Садится к столу, берет кости, в которые играли.)

Постой, я погадаю.

Николай Редриков

О чем, Максим?

Максим Редриков

Пустить тебя аль нет?

Николай Редриков

Да как пустить! А крестно целованье!

Максим Редриков

Толкуй еще! Уж за одно грешить, Я утверждался крестным целованьем Двоим царям служить: в Москве Василью, А в Тушине Димитрию. Василья Я обманул, а этот чем же лучше? Тебя-то жаль, ты больно молод, парень, И отпустить беда, спина в ответе, А неравно и голову долой. Поди садись в землянку, я опосле Поворожу, пустить тебя аль нет.

(Запирает землянку и уходит.)

Сцена пятая

ЛИЦА:

Дмитрий, тушинский вор.

Князь Рожинский, великий гетман.

Ян Петр Павлович Сапега, начальник особого отряда.

Князь Трубецкой.

Князь Масальский.

Максим Редриков.

Сафонов, дьяк.

Коморник.

Свита самозванца из московских выходцев и поляков.

Передний покой в тушинском дворце. Входят Рожинский, Сапега и коморник.

Коморник

Нельзя входить! Не велено!

Рожинский

Холоп, С дороги прочь!

Коморник

Не выходил из бани Великий царь.

Рожинский

(толкая его)

Пошел! Я царский гетман, Когда входить к нему, я знаю сам.

(Сапеге.)

Пришли мы рано, в бане царь московский.

Сапега

Трудов ему довольно по утрам, То молится, то в бане кости парит. Вот

мы с тобой всю ночь гуляли-пили, А на ногах давно.

Рожинский

Ты, пан Сапега, Не позабыл вчерашних разговоров?

Сапега

Не позабыл.

Рожинский

Хоть мы и побратались И саблями с тобою поменялись, А в Тушине двоим героям тесно, Соперников я не люблю, ты знаешь. Ходынское и Пресненское поле Прославлю я своим геройством; ты же Ищи себе урочища другие Для подвигов; Россия велика.

Сапега

Уж я нашел. Не бойся, пан Рожинский, Друг другу мы с тобой не помешаем. Бери Москву, сажай царя на трон И управляй Московским государством! А я для вас возьму другие замки, Восточные, и путь к богатой Волге Очищу вам.

Рожинский

Великою помехой Стоит гнездо монахов на дороге, Как вороны из каменного гроба, Они и днем и ночью стерегут И разбивают царские разъезды, И Шуйского обозы прикрывают. Под рясами седые старики Страшнее нам всей рати. Этот замок Должны мы взять.

Сапега

Не замок, а лукошко Лубочное: я разорю его И выгоню ворон. Мы, князь Рожинский, Творим дела великие: мы царства Обширные берем, на трон сажаем Кого хотим, nostra armata manu Id facimus [1] . Мы римляне, Рожинский; Romani sumus. [2]

Рожинский

Что romani! Дрянь! Мы лучше их! Однако, пан Сапега, Вчерашний хмель гуляет в голове. То у тебя, то у меня пиры; Ты уезжай скорей, а то сопьемся.

1

своею вооруженною рукою мы это делаем (лат.).

2

Мы римляне (лат.).

Сапега

Пируем мы сегодня у царицы, Красавицы, моей богини.

Рожинский

Что-то Не по нутру твоя богиня мне И льстивая родня ее.

Сапега

Сегодня Последний пир, а завтра и в поход. Насмотримся, как Юрий Мнишек будет Перед царем хитрить и унижаться, И дочери кивать, и знаки делать, Чтобы была поласковее с мужем. Ведь ласки дочери царю он продал За триста тысяч, — выгодная сделка! Послушаем, как царь устав церковный И весь псалтырь читает наизусть, И величает братом Сигизмунда.