Том 5. Повести, рассказы, очерки, стихи 1900-1906
Шрифт:
— А чёрт их знает! — сказал Илья и ушёл. Вечером этого дня он опять получил записку от Олимпиады. Она писала:
«Меня допрашивали о тебе, — сказала я всё подробно. Это совсем не страшно и очень просто. Не бойся. Целую тебя, милый».
Он бросил записку в огонь. В доме у Филимонова и в трактире все говорили об убийстве купца. Илья слушал эти рассказы, и они доставляли ему какое-то особенное удовольствие. Нравилось ходить среди людей, расспрашивать их о подробностях случая, ими же сочинённых, и чувствовать в себе силу удивить всех их, сказав:
«Это я сделал!..»
Некоторые хвалили
Но обыска не было, к следователю его всё не требовали. Позвали только на шестой день. Перед тем, как идти в камеру, он надел чистое бельё, лучший свой пиджак, ярко начистил сапоги и нанял извозчика. Сани подскакивали на ухабах, а он старался держаться прямо и неподвижно, потому что внутри у него всё было туго натянуто и ему казалось — если он неосторожно двинется, с ним может случиться что-то нехорошее. И на лестницу в камеру он вошёл не торопясь, осторожно, как будто был одет в стекло.
Следователь, молодой человек с курчавыми волосами и горбатым носом, в золотых очках, увидав Илью, сначала крепко потёр свои худые белые руки, а потом снял с носа очки и стал вытирать их платком, всматриваясь в лицо Ильи большими тёмными глазами. Илья молча поклонился ему.
— Здравствуйте! Садитесь… сюда вот…
И он движением руки показал ему на стул у большого стола, покрытого малиновым сукном. Илья сел и осторожно локтем отодвинул какие-то бумаги, лежавшие на краю стола. Следователь заметил это, вежливо убрал бумаги, а потом сел за стол против Ильи и молча начал перелистывать какую-то книгу, исподлобья поглядывая на Лунёва. Это молчание не понравилось Илье, и он, отвернувшись от следователя, стал осматривать комнату, первый раз видя такое хорошее убранство и чистоту. На стенах висели портреты в рамах, картины. На одной был изображён Христос. Он шёл задумчиво, наклонив голову, печальный и одинокий, среди каких-то развалин, всюду у ног его валялись трупы людей, оружие, а на заднем плане картины поднимался чёрный дым что-то горело. Илья долго смотрел на эту картину, желая понять, что это значит, и ему даже захотелось спросить об этом, но как раз в ту минуту следователь шумно
— Ну-с, — сказал он, постукивая пальцами по столу, — Илья Яковлевич Лунёв, — так?
— Да…
— Вы догадываетесь, зачем я вас позвал?
— Нет, — ответил Илья и снова мельком взглянул на картину. В комнате было тихо, чисто, красиво, — никогда ещё Лунёв не видал такой чистоты и так много красивых вещей. От следователя пахло чем-то приятным. Всё это развлекало Лунёва, успокаивало его и вызывало в нём завистливые думы: «Ишь как живёт… Должно быть, выгодно воров и убиец ловить… Сколько ему жалованья платят?»
— Нет? — повторил следователь, как бы удивлённый чем-то. — А разве Олимпиада Даниловна вам ничего не сообщала?
— Нет, — я её давно уже не видал…
Следователь откачнулся на спинку кресла и опять смешно вытянул губы.
— А как давно?
— Н-не знаю… Дён… восемь, девять, пожалуй…
— Ага! Так-с… А что, скажите, часто вы у неё встречали старика Полуэктова?
— Это убитого-то?.. — спросил Илья, взглянув в глаза следователя.
— Вот, вот! Его…
— Не встречал никогда…
— Никогда?! Мм…
— Никогда…
Следователь кидал вопросы быстро, небрежно, а когда Илья, отвечавший не торопясь, особенно замедлял ответ, чиновник нетерпеливо стучал пальцами по столу.
— Вам было известно, что Олимпиада Даниловна жила на содержании Полуэктова? — неожиданно спросил он, глядя через очки в глаза Илье.
Лунёв покраснел под этим взглядом, — ему стало обидно.
— Нет, — глухо ответил он.
— Да-с, она жила у него на содержании, — повторил следователь раздражающим голосом. — По-моему, это — нехорошо! — добавил он, видя, что Илья не собирается ответить ему.
— Чего уж хорошего! — негромко сказал Илья.
— Не правда ли?
Но Илья снова не ответил.
— А вы давно знакомы с ней?
— Больше года…
— Значит, познакомились до её знакомства с Полуэктовым?
«Умная ты собака!» — подумал Илья и спокойно ответил:
— Как я могу это знать, ежели того, что она… с покойником жила, не знал?
Следователь сложил губы трубочкой, посвистал и начал просматривать какую-то бумагу. А Лунёв вновь уставился на картину, чувствуя, что интерес к ней помогает ему быть спокойным. Откуда-то донёсся весёлый, звонкий смех ребёнка. Потом женский голос, радостный и ласковый, протяжно запел:
Зои-нь-ка, ма-ти-нька, ду-си-нька, лю-би-нька!..— Вас, кажется, очень занимает эта гравюра? — раздался голос следователя.
— Куда это Христос идёт? — тихо спросил Илья.
Следователь посмотрел в лицо ему скучными, разочарованными глазами и, помолчав, сказал:
— А видите — сошёл на землю и смотрит, как люди исполнили его благие заветы. Идёт полем битвы, вокруг видит убитых людей, развалины домов, пожар, грабежи…
— А с неба-то он этого разве не видит? — спросил Илья.
— Мм… Это написано для вящей наглядности… для того, чтобы показать несоответствие между жизнью и учением Христа.