Том 5. Произведения 1856-1859 гг.

Толстой Лев Николаевич

9. Условіе для Тульской Губерніи предлагается съ 1858 года на 18 лтъ.

10. На 2-е и 3-е девятилтіе въ Тульской губерніи Предприниматель можетъ взять на себя на опредленныхъ условіяхъ и обработку и прорубку засаженныхъ имъ участковъ. —

28 Октября 1857 года

С. Петербургъ.

** IV.

ЛТО ВЪ ДЕРЕВН.[262]

Глава I.

Много вс говорили о будущемъ освобожденіи крестьянъ, и я говорилъ не меньше другихъ. Понятно, что этотъ вопросъ занимаетъ всхъ, въ особенности же насъ, маленькихъ помщиковъ, живавшихъ въ деревн, родившихся въ деревн и любящихъ свой уголокъ, какъ свою маленькую родину. Безъ своей Ясной Поляны я трудно могу себ представить Россію и мое отношеніе

къ ней. Безъ Ясной Поляны, я можетъ быть ясне увижу общіе законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастія любить его.

Хорошо ли, дурно ли, но я не знаю другаго чувства родины и не понимаю и не уважаю въ другомъ чувства родины не вводящаго[263] его въ любовь и несправедливость. — Вслдствіи этаго чувства, кром разговоровъ объ освобожденіи, я еще съ 3-го года задумалъ освобожденіе въ своей Ясной Полян, и теперь, когда случилось такъ счастливо, что основанія освобожденія, изложенныя въ Рескрипт сходились совершенно съ тми, которыя я самъ положилъ себ, я съ новымъ рвеніемъ принялся за это дло. —

Я ужъ лтъ 12 урывками занимался хозяйствомъ, живалъ лтомъ, толковалъ на сходкахъ, но до ныншней весны никогда самъ не былъ въ непосредственныхъ отношеніяхъ съ крестьянами. Всегда между мной и ими была контора, начальство, и я чувствовалъ себя боле или мене безполезнымъ и лишнимъ членомъ. Съ ныншней же весны, пріхавъ въ деревню, я убдился что для новыхъ отношеній, установившихся между мной и крестьянами, у меня нтъ посредниковъ, и я невольно сталъ съ ними лицомъ къ лицу. —

Все, что я видлъ и узналъ в продолженіи ныншняго лта, казалось мн совершенно новымъ, несмотря на то, что, я повторяю — я уже не новичекъ въ хозяйств и въ продолженіи 12 лтъ[264] управленія имніемъ года проводилъ въ деревн и старался сколько могъ и умлъ узнавать крестьянина. — Эти то наблюденія я здсь и намренъ сообщить публик, почти въ томъ порядк, въ которомъ он мн представлялись. —

[265] Имнье мое ныншней весной находилось въ слдующемъ положеніи. Въ одномъ имньи 62 тягла, бывшія прежде барщинскія, были на оброк, 26 р. сер. съ тягла при пользованіи 4 ³/ ₄десятинъ пахоти, ¹/ ₂десятины усадьбы и десятины луга. Сверхъ того тягло должно было мн выработать 20 бабьихъ дней въ рабочую пору и 5 подводъ въ Тулу за 17 верстъ; 3[266] тягла оставались на барщин.

Въ другомъ маленькомъ имньи вс 10 тяголъ были на оброк за 36 р. сер. съ тягла при пользованіи 10[267] десятинъ пахоти, ¹/ ₄десятины усадьбы и десятины луга. — Барщинская земля предполагалась обрабатываться вольными рабочими. Сараи для помщенія орудій, орудія, лошади уже были готовы. Имньемъ управлялъ бурмистръ, бывшій мой вольноотпущенный крестьянинъ. —

_________

3-го Апрля я пріхалъ въ свою милую Ясную... Хоть и не молодъ, но все еще не могу отвыкнуть отъ преждевременныхъ мечтаній, особенно при перезд на новое мсто. — «Ну, теперь начинается настоящее! Дятельность, акуратность, стойкость, ласковое [?] изученіе. — Садъ, книги, фортепьяно, все прочь, — соха, борона, записная книга, и дятельность, дятельность, дятельность!»

Первое лицо встртившее меня, какъ и всегда, была нянюшка, только что видвшая меня во сн и половину дйствительно, половину притворно не могущая опомниться отъ радости; хотя мое присутствіе кром неудовольствія ничего ей не могло доставить.

— Ну что, Агафья Михайловна, какъ наши длишки?

— Да вдь вы не любите, батюшка, когда я про свой бокъ говорю. —

— А болитъ?

— Нтъ! не болитъ! — отвтила она сердито.

— А чай есть?

— Откуда жь ему быть, вашего не беру. — Прикажете чаю или покушать? Максимъ Иванычь все нездоровъ.

— Ну, а хозяйство какъ?

— Да Василій старается, кажется, все хлопочетъ. Только забывчивъ: намеднись приказывала благо хлба купить, — говорю: Графъ прідетъ, — забылъ.

— Ну, а работники есть?

— Есть, кажется, да все жалуются — солдаты, противный народъ такой — не слушаются, говорятъ, а онъ старается. Да вдь съ вольнымъ народомъ гд сладить. — Она вздохнула. — Намедни лошадь что то...

Она остановилась. Я видлъ, что она меня пригатавливаетъ.

— Ну, это все ничего; а мужики, что? —

— Да что, батюшка, мужички Богу за васъ молятъ; имъ ли не жизнь. Намедни у Алексевой матери была; такъ и она говоритъ: Анделъ небесный. —

— Ну, понесла!

Я притворился, что мн это было непріятно; а въ комнат что то ужъ стало веселй. —

— Кто тамъ? — окликнулъ я толстые сапоги, всходившіе по лстниц.

— Василій.

Бурмистръ, человкъ лтъ 27, высокой ростомъ, уже забирающiй начальническую полноту, курчавый и красивый, ежели-бы не узкое разстояніе глазъ и вчное безпокойство ихъ. — Василій одинъ и старшій изъ 7 сыновей самаго зажиточнаго мужика Ермила.[268] Его идеалъ — толстый прикащикъ, который былъ при отц въ этомъ имньи, его страхъ — быть похожимъ на мужика лапотника. Купецъ Черемушкинъ говоритъ, что Василій настоящій бурмистръ, онъ въ Тул съ купцами Графскій интересъ соблюдаетъ и свою амбицію соблюдаетъ. А[гафья] М[ихайловна] говоритъ, что онъ ужъ запутался въ словахъ; то говоритъ: въ мановеніи ока, а то: кады — скажетъ. — Василій полагаетъ, что искуство управленія раздляется на два отдла: 1-й и главный — составляетъ искуство встртить барина, проводить его, доложить, не обезпокоить, скрыть непріятность и т. д., и 2-й отдлъ, заключающій въ себ искуство оборотиться такъ, чтобы все казалось по желанію барина.

Вслдствіе этаго убжденія, Василій всегда страстно встрчаетъ меня; запыхавшись, съ дрожащимъ голосомъ и даже кажется съ слезами на глазахъ, онъ бросается къ ручк. Это мн непріятно, тмъ боле, что такъ нейдетъ къ его[269] мужицкой фигур. Какъ и обыкновенно, мы потолкались другъ съ другомъ, плечомъ въ голову и головой въ подбородокъ, и какъ всегда ему не удалось поцловать, мн не удалось оттолкнуть его. Когда мы поуспокоились, я сталъ спрашивать, онъ сталъ успокаивать. Все было хорошо, навозу зимняго вывезено 30 десят[инъ], лошади сыты, 2 только истратились, крестьяне оброкъ заплатили въ срокъ.

— Ничего особеннаго нтъ?

— Ничего-съ, слава Богу. Только нужно вамъ доложить, — сказалъ онъ помолчавъ, — что молотьбой не могъ окончить, по одной ндравственности (ндравственность значитъ упрямство) бабъ. Не выходятъ по вольно, a лтнихъ дней и не смй брать.

— По чемъ ходятъ?

— По гривеннику. Разв мало? Гд ей больше взять. И станешь говорить, не повинуются. Дни большіе говорятъ.

— Такъ прибавить 40 к[опекъ].

— Не прикажите-ли такъ посылать, за барщину? Лучше ходятъ. А разсчеты пустые.

— Нтъ, да вотъ я посмотрю; сходку вели собрать нынче.

— Завтра не прикажете ли? — нынче не соберешь. —

————

* V.

[ЗАПИСКА О ДВОРЯНСТВЕ.]

Въ рчи своей, сказанной[270] въ Москв, Г[осударь] И[мператоръ] укоряетъ дворянство въ медленности изъявленія согласія на освобожденіе, въ медленности дйствій комитета, и даетъ чувствовать, что медленность эта можетъ поставить дворянство въ опасное положеніе.

Въ чемъ дло освобожденія?

Государю Императору угодно освободить помщичьихъ крестьянъ. Совершенно справедливо его убдили въ томъ, что крестьянъ нельзя освободить иначе, какъ съ землей, на которой они сидятъ. Земля эта принадлежитъ помщикамъ. Слдовательно необходимо, лишивъ помщиковъ извстныхъ правъ на часть земли, передать эти права крестьянамъ. — Для того чтобы сдлать эту передачу, представлялись 4 средства: 1) купить землю у помщиковъ и отдать ее крестьянамъ. 2) Въ видахъ государственной пользы отобрать безвозмездно землю у помщиковъ и передать ее крестьянамъ. 3) Прибгнуть къ самопожертвованію дворянъ и просить ихъ въ видахъ государственной пользы отдать землю крестьянамъ, и 4) открывъ положенiе своихъ финансовъ, прибгнуть къ содйствію всхъ сословій, и въ особенности образованнйшаго дворянскаго, въ отъисканіи мръ выкупа за землю, отчуждаемую у помщиковъ. —