Том 5. Стихотворения 1923

Маяковский Владимир Владимирович

[ 1923]

Воровский ^*

Сегодня, пролетариат, гром голосов раскуй, забудь о всепрощеньи-воске. Приконченный фашистской шайкой воровской, в последний раз Москвой пройдет Воровский ^* . Сколько не станет… Сколько не стало… Скольких — в клочья… Скольких — в дым… Где б ни сдали. Чья б ни сдала Мы не сдали, мы не сдадим. Сегодня гнев скругли в огромный бомбы мяч. Сегодня голоса размолний штычьим блеском. В глазах в капиталистовых маячь. Чертись по королевским занавескам. Ответ в мильон шагов пошли на наглость нот ^* . Мильонную толпу у стен кремлевских вызмей. Пусть смерть товарища сегодня подчеркнет бессмертье дела коммунизма.

[ 1923]

Это значит вот что! ^*

Что значит, что г-н Керзон разразился грозою нот? Это значит — чтоб тише лез он, крепи

воздушный флот! Что значит, что господин Фош ^* по Польше парады корчит? Это значит — точится нож. С неба смотри зорче! Что значит, что фашистское тупорылье ^* осмелилось нашего тронуть? Это значит — готовь крылья! Крепи СССР оборону! Что значит, что пни да кочки всё еще по дороге к миру? Это значит — красный летчик, нашу силу в небе рекламируй! Что значит, что стал груб нынче голос пана? Это значит — последний руб гони на аэропланы! Что значит, что фашист Амадори ^* разгалделся о нашей гибели? Это значит — воздушное море в пену пропеллерами выбели! Небо в грозовых пятнах. Это значит: во-первых и во-вторых, в-третьих, в-четвертых и в-пятых, — небо пропеллерами рыхль!

[ 1923]

Баку ^*

Баку. Город ветра. Песок плюет в глаза. Баку. Город пожаров. Полыхание Балахан ^* . Баку. Листья — копоть. Ветки — провода. Баку. Ручьи — чернила нефти. Баку. Плосковерхие дома. Горбоносые люди. Баку. Никто не селится для веселья. Баку. Жирное пятно в пиджаке мира. Баку. Резервуар грязи, но к тебе я тянусь любовью более — чем притягивает дервиша Тибет, Мекка — правоверного, Иерусалим — христиан на богомолье. По тебе машинами вздыхают миллиарды поршней и колес. Поцелуют и опять целуют, не стихая, маслом, нефтью, тихо и взасос. Воле города противостать не смея, цепью сцепеневших тел льнут к Баку покорно даже змеи извивающихся цистерн. Если в будущее крепко верится — это оттого, что до краев изливается столицам в сердце черная бакинская густая кровь.

[ 1923]

Разве у вас не чешутся обе лопатки? ^*

Если с неба радуга свешивается или синее без единой заплатки — неужели у вас не чешутся обе лопатки?! Неужели не хочется, чтоб из-под блуз, где прежде горб был, сбросив груз рубашек-обуз, раскрылилась пара крыл?! Или ночь когда в звездищах разночится и Медведицы всякие лезут — неужели не завидно?! Неужели не хочется?! Хочется! до зарезу! Тесно, а в небе простор — дыра! Взлететь бы к богам в селения! Предъявить бы Саваофу ^* от ЦЖО ^* ордера на выселение! Калуга! Чего окопалась лугом? Спишь в земной яме? Тамбов! Калуга! Ввысь! Воробьями! Хорошо, если жениться собрался: махнуть крылом — и губерний за двести! Выдернул перо у страуса — и обратно с подарком к невесте! Саратов! Чего уставил глаз?! Зачарован? Птичьей точкой? Ввысь — ласточкой! Хорошо вот такое обделать чисто: Вечер. Ринуться вечеру в дверь. Рим. Высечь в Риме фашиста — и через час обратно к самовару в Тверь. Или просто: глядишь, рассвет вскрыло — и начинаешь вперегонку гнаться и гнаться. Но… люди — бескрылая нация. Людей создали по дрянному плану: спина — и никакого толка. Купить по аэроплану — одно остается только. И вырастут хвост, перья, крылья. Грудь заостри для любого лёта. Срывайся с земли! Лети, эскадрилья! Россия, взлетай развоздушенным флотом. Скорей! Чего, натянувшись жердью, с земли любоваться небесною твердью? Буравь ее, авио.

[ 1923]

«…товарищ Чичерин и тралеры отдает и прочее…» ^*

[ ]

товарищ Чичерин ^* и тралеры отдает ^* и прочее. Но поэту незачем дипломатический такт. Я б Керзону ответил так: — Вы спрашиваете: «Тралеры брали ли?» Брали тралеры. Почему? Мурман бедный. Нужны ему дюже. Тралер до того вещь нужная, что пришлите хоть сто дюжин, все отберем дюжину за дюжиною. Тралером удобно рыбу удить. А у вас, Керзон, тралерами хоть пруд пруди. Спрашиваете: «Правда ли подготовителей восстаний поддерживали в Афганистане?» Керзон! До чего вы наивны, о боже! И в Персии тоже. Известно, каждой стране в помощи революционерам отказа нет. Спрашиваете: «Правда ли, что белых принимают в Чека, а красных в посольстве?» Принимаем — и еще как! Русские неподражаемы в хлебосольстве. Дверь открыта и для врага и для друга. Каждому помещение по заслугам. Спрашиваете: «Неужели революционерам суммы идут из III Интернационала?» Идут. Но [ ] [ ]ало. Спрашиваете: «А воевать хотите?» Господин Керзон, бросьте этот звон железом. Ступайте в отставку! Чего керзоните?! Наденьте галоши, возьмите зонтик. И,

по стопам Ллойд-Джорджиным ^* , гуляйте на даче, занимайтесь мороженым. А то жара действует на мозговые способности. На слабые в особенности. Г-н Керзон, стихотворение это не считайте неудовлетворительным ответом. С поэта взятки гладки.

[ 1923]

О том, как у Керзона с обедом разрасталась аппетитов зона ^*

(Фантастическая, но возможная история)

Керзон разразился ультиматумом. Не очень ярким, так… матовым. «Чтоб в искренности СССР убедиться воочию, возвратите тралер, который скрали ^* , и прочее, и прочее, и прочее…» Чичерин ответил: «Что ж, берите, ежели вы в просьбах своих так умеренны и вежливы» А Керзон взбесился что было сил. «Ну, — думает, — мало запросил. Ужотко загну я им нотку!» И снова пастью ощеренной Керзон лезет на Чичерина. «Каждому шпиону, ^* который кого-нибудь когда-нибудь предал, уплатить по 30 и по 100 тысяч. Затем пересмотреть всех полпредов. И вообще… самим себя высечь». Пока официального ответа нет ^* . Но я б Керзону дал совет: — Больно мало просите что-то. Я б загнул такую ноту. Опуская излишние дипломатические длинноты, вот текст этой ноты: «Москва, Наркоминдел ^* , мистеру Чичерину. 1. Требую немедленной реорганизации в Наркомине. Требую, чтоб это самое «Ино» товарища Вайнштейна ^* изжарило в камине, а в «Ино» назначило нашего Болдуина ^* . 2. Мисс Гаррисон ^* до того преследованиями вызлена, до того скомпрометирована в глазах высших сфер, что требую предоставить ей пожизненно всю секретную переписку СССР. 3. Немедленно с мальчиком пришлите Баку, чтоб завтра же утром было тут. А чтоб буржуа жирели, лежа на боку, в сутки восстановить собственнический институт. 4. Требую, чтоб мне всё золото, Уркварту — всё железо ^* , а не то развею в пепел и дым». Словом, требуйте, сколько влезет, — всё равно не дадим.

[ 1923]

Смыкай ряды! ^*

Чтоб крепла трудовая Русь, одна должна быть почва: неразрываемый союз крестьянства и рабочего. Не раз мы вместе были, чать: лихая шла година. Рабочих и крестьянства рать шагала воедино. Когда пришли расправы дни, мы вместе шли на тронище, и вместе, кулаком одним, покрыли по коронище. Восстав на богатейский мир, союзом тоже, вместе, пузатых с фабрик гнали мы, пузатых — из поместий. Войной вражище лез не раз. Единокровной дружбой война навек спаяла нас красноармейской службой. Деньки становятся ясней. Мы занялися стройкой. Крестьянин! Эй! Еще тесней в ряду с рабочим стой-ка! Бельмо для многих красный герб. Такой ввинтите болт им — чтобы вовек крестьянский серп не разлучился с молотом. И это нынче не слова — прошла к словам привычка! Чай, всем в глаза бросалось вам в газетах слово «смычка»? — Сомкнись с селом! — сказал Ильич, и город первый шествует. Десятки городов на клич над деревнями шефствуют. А ты в ответ хлеба рожай, делись им с городами! Учись — и хлеба урожай учетверишь с годами.

[ 1923]

Горб ^*

Арбат ^* толкучкою давил и сбоку и с хвоста. Невмоготу — кряхтел да выл и крикнул извозца. И вдруг такая стала тишь. Куда девалась скорбь? Всё было как всегда, и лишь ушел извозчик в горб. В чуть видный съежился комок, умерен в вёрстах езд. Он не мешал, я видеть мог цветущее окрест. И свет и радость от него же и в золоте Арбат. Чуть плелся конь. Дрожали вожжи. Извозчик был горбат.

[ 1923]

Коминтерн ^*

«Зловредная организация, именующая себя III Интернационалом».

Из ноты Керзона.

Глядя в грядущую грозу, в грядущие грома, валы времен, валы пространств громя, рули мятежных дней могуче сжав и верно, — плывет Москвой дредноут ^* Коминтерна. Буржуи мира, притаясь по скрывшим окна шторам, дрожат, предчувствуя грядущих штурмов шторм. Слюною нот в бессильи иссякая, орут: — Зловредная, такая, рассякая! — А рядом поднят ввысь миллион рабочих рук, гудит сердец рабочих миллионный стук, — сбивая цепь границ с всего земного лона, гудит, гремит и крепнет голос миллионный: — Ты наша! Стой на страже красных дней. Раскатом голосов покрой Керзоньи бредни! Вреди, чтоб был твой вред всех вредов повредней, чтоб не было организации зловредней.

[ 1923]

Молодая гвардия ^*

Дело земли — вертеться. Литься — дело вод. Дело молодых гвардейцев — бег, галоп вперед. Жизнь шажком стара нам. Бегом под знаменем алым. Комсомольским миллионным тараном вперед! Но этого мало. Полками по полкам книжным, чтоб буквы и то смяло. Мысль засеем и выжнем. Вперед! Но этого мало. Через самую высочайшую высь махни атакующим валом. Новым чувством мысль будоражь! Но и этого мало. Ковром вселенную взвей. Моль из вселенной выбей! Вели лететь левей всей вселенской глыбе!