Том 6. Кабала святош
Шрифт:
«Кого это хоронят? Торжественно так?» — подумала Маргарита Николаевна, когда процессия продвинулась мимо нее и сзади потащились медленно около десятка автомобилей.
— Берлиоза Михаила Александровича, — раздался голос рядом.
Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на той же скамейке гражданина. Трудно было сказать, откуда он взялся, только что никого не было. Очевидно, бесшумно подсел в то время, когда Маргарита Николаевна засмотрелась на покойника.
— Да, — продолжал гражданин, — много возни с покойником. И я бы сказал, совершенно излишней.
Изумленная Маргарита Николаевна, которая действительно поднималась уже, чтобы уйти от разговорчивого соседа, села и поглядела на него.
Тот оказался рыжим, маленького, роста, с лицом безобразным, одетым хорошо, в крахмальном белье.
— Вы меня знаете? — надменно прищуриваясь, спросила Маргарита Николаевна.
Вместо ответа рыжий вежливо поклонился, сняв шляпу.
«Глаза умные, рыжих люблю», — подумала Маргарита Николаевна и сказала:
— А я вас не знаю!
— А вы меня не знаете, — подтвердил рыжий и сверкнул зелеными глазами.
Опытная Маргарита Николаевна, к которой из-за ее красоты нередко приставали на улице, промолчала, не стала спрашивать и сделала вид, что смотрит в хвост процессии, уходящей на Каменный мост.
— Я не позволил бы себе заговорить с вами, Маргарита Николаевна, если бы у меня не было дела к вам.
Маргарита Николаевна неприятно вздрогнула и отшатнулась.
— Ах, нет, нет, — поспешил успокоить собеседник, — вам не угрожает никакой арест, я не агент, я и не уличный ловелас. Зовут меня Фиелло, фамилия эта вам ничего не скажет, ваше имя я узнал случайно, слышал, как вас назвали в партере Большого театра. Поговорить же нам необходимо, и, поверьте, уважаемая Маргарита Николаевна, если бы вы не поговорили со мной, вы впоследствии раскаивались бы очень горько.
— Вы в этом уверены? — спросила Маргарита Николаевна.
— Совершенно уверен. Никакие мечтания об аэропланах не помогут, Маргарита Николаевна, а предчувствия нужно уважать.
Маргарита вновь вздрогнула и во все глаза поглядела на Фиелло.
— Итак, — сказал называющий себя Фиелло, — позвольте приступить к делу, но условимся ничему не удивляться, что бы я ни сказал.
— Хорошо, пожалуйста, — но уже без надменности ответила Маргарита Николаевна, растерялась, подумала о том, что, садясь на скамейку, забыла подмазать губы.
— Я прошу вас сегодня пожаловать в гости.
— В гости?.. Куда?
— К одному иностранцу.
Краска бросилась в лицо Маргарите Николаевне.
— Покорнейше вас благодарю, — заговорила она, — вы меня за кого принимаете?
— Принимал за умную женщину, — ответил Фиелло, — условились ведь…
— Новая порода: уличный сводник, — поднимаясь, сказала Маргарита Николаевна.
— Спасибо, покорнейше благодарю, — печально отозвался Фиелло, — и всегда мне такие поручения достаются. — И добавил раздраженно: — Дура!
— Мерзавец! — ответила Маргарита Николаевна, повернулась и пошла.
И тотчас услышала за собой голос Фиелло, но несколько изменившийся:
— «И вот, когда туча накрыла половину Ершалаима и пальмы тревожно закачали…» Так пропадите же вы пропадом в кладовке над вашими обгоревшими листками и засохшей розой. Мечтайте о том, как вы его унесете на аэроплане. Пропадайте пропадом.
Совершенно побелев лицом, Маргарита Николаевна повернулась к скамейке. Сверкая глазами, на нее со скамейки глядел Фиелло.
— Я ничего не понимаю, — хрипло, удушенно заговорила она, — про листки еще можно узнать… но аэроплан… — И страдальчески добавила: — Вы из ГПУ?
— Вот скука-то, — отозвался Фиелло, — все по нескольку раз нужно повторять. Сказал ведь раз: не агент. Ну, позвольте еще раз: не агент! Не агент! Достаточно? Сядьте!
Маргарита повиновалась и села.
— Кто вы такой? — шепнула она, с ужасом глядя на Фиелло.
— Фиелло, и кончено, — ответил тот. — Фиелло! Теперь слушайте… Приглашаю я вас к иностранцу…
— Вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли об аэроплане? — уже робко спросила Маргарита Николаевна.
— Не скажу, — ответил Фиелло, — но вы сами узнаете вскоре.
— А вы знаете о нем? — шепнула Маргарита.
— Знаю, — важно ответил Фиелло.
— Но поймите, поймите, — опять взволновалась Маргарита Николаевна, — я же должна знать, зачем вы меня влечете куда-то? Ведь согласитесь… вы не сердитесь… но когда на улице приглашают женщину… неизвестный человек… Хочу вам сказать… У меня нет предрассудков… поверьте… Но я никогда не вижу иностранцев, терпеть их не могу… и мой муж… то есть я своего мужа не люблю, но я не желаю портить ему карьеру. Он не сделал мне ничего злого…
Фиелло с видимым отвращением выслушал эту бессвязную речь и сказал сурово:
— Попрошу вас помолчать.
— Молчу, — робко отозвалась Маргарита Николаевна.
— Я вас приглашаю к иностранцу, во-первых, совершенно безопасному. Это раз. Два: никто решительно не будет знать, что вы у него были. Стало быть, на эту тему и разговаривать больше нечего.
— А зачем я ему понадобилась? — вкрадчиво вставила Маргарита Николаевна.
— Ну, уж этим я не интересовался.
— Понимаю… я должна ему отдаться, — сказала догадливая Маргарита Николаевна.
Фиелло надменно хмыкнул.
— Могу вас уверить, что любая женщина в мире мечтала бы о том, чтобы вступить с ним в связь, но я разочарую вас — этого не будет. Он совершенно не нуждается в вас.
— Ничего не понимаю, — прошептала Маргарита Николаевна и дрожащей рукой вынула футлярчик с губной помадой и лизнула губы. — А какой же мне интерес идти к нему? — спросила она.
Фиелло наклонился к ней и, сверля зелеными глазами, тихо сказал:
— Воспользуйтесь случаем… Гм… вы хотите что-нибудь узнать о нем?