Том 6. Кабала святош
Шрифт:
Щербинин вбегает. Лицо расстроено. Кутузов делает жест.
Щербинин (тихо). Французы Семеновское взяли.
Кутузов (кряхтя встает. Отводит Ермолова в сторону). Съезди, голубчик, посмотри, нельзя ли что сделать. (Садится, дремлет.)
Ермолов выходит. Повар и Денщик подают Кутузову обедать. Он жует курицу.
Вольцоген (входит,
Кутузов (встав). Вы видели? Вы видели? Как вы… Как вы смеете! Как смеете вы, милостивый государь, говорить это мне? Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения несправедливы, а что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему!
Вольцоген хочет возразить.
Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему на завтра мое непременное намерение атаковать неприятеля. (Пауза.) Отбиты везде, за что я благодарю Бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской! (Крестится, всхлипывает.)
Все молчат.
Вольцоген (отходит, ворча)…uber diese Eingenommenheit des alien Herrn. [43]
Раевский входит.
Кутузов. Да, вот он, мой герой! Ну?..
Раевский. Войска твердо стоят на своих местах, французы не смеют атаковать более.
Кутузов. Vous ne pensez done pas comme les autres, que nous sommes obliges de nous retirer? [44]
43
На это самодурство старого господина… (нем.)
44
Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?
Раевский. Au contraire, vorte altesse! [45]
Кутузов. Кайсаров! Садись, пиши приказ на завтрашний день. (Неизвестному адъютанту.) А ты поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем!
Темно
Чтец. И по непреодолимой таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день передались одновременно во все концы войска.
45
Напротив, ваша светлость!
Чтец. В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел, не поднимая глаз.
Курган. Пушечный грохот. Наполеон один. Большой портрет мальчика — короля Рима.
В медленно расходившемся пороховом дыму в лужах крови лежали лошади и люди. Такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще Наполеон! Он с болезненной тоской ожидал конца того дня, которому он считал себя причастным, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы (какой нужно было ему еще славы!). Одно, чего он желал теперь, — отдыха, спокойствия и свободы.
Адъютант, истомленный, входит на курган.
— Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, — сказал адъютант.
Наполеон. Ils en veulent encore? [46]
Адъютант. Sire? [47]
Наполеон. Ils en veulent encore, donnez leur-en! [48]
Адъютант уходит.
46
Им еще хочется?
47
Государь?
48
Еще хочется, ну и задайте им!
Чтец. — Им еще хочется, — сказал Наполеон, — ну, дайте им еще! И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять покорно стал исполнять ту печальную нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
Темно
Перевязочная палатка. Гул орудий несколько слабее. Но кроме него слышен непрерывный жалобный стон, и крики людей, и карканье воронья. Раненый солдат лежит, ждет очереди. Черноволосый унтер-офицер с завязанной головой и рукой стоит подле него и возбужденно рассказывает.
Черноволосый унтер-офицер. Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали. Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю.
Из внутреннего отделения палатки фельдшера выносят перевязанного князя Андрея и кладут его на скамейку.
Раненый солдат. Видно, и на том свете господам одним жить!
Доктор (фельдшерам). Взять, раздеть!
Фельдшера уносят раненого солдата. Доктор брызжет в лицо Андрею водой. Тот приходит в себя. Тогда доктор молча целует его в губы и выходит туда, куда унесли раненого солдата.
Черноволосый унтер-офицер (возбужденно). Подойди только лезервы. Подойди только лезервы! (Уходит.)