Том 6. Лорд Эмсворт и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

Кроткий взор лорда Эмсворта просто сиял. Так бывало всегда, когда говорили о его свинье. Девятому графу было не много нужно. Он не мечтал вершить судьбу страны, метать молнии в палате лордов, побуждая епископов и пэров восторженно размахивать шляпами. Потребность в славе он связывал только с Императрицей, надеясь, что она и во второй раз получит премию по классу жирных свиней.

Немного раньше, этим же летом, все зашаталось, беда нависла над ними. Сосед девятого графа, сэр Грегори Парслоу-Парслоу, подло увел даровитейшего свинаря, посулив ему лишние деньги. Поначалу лорд Эмсворт опасался, что Императрица затоскует — но нет, она привязалась

к Пербрайту и самозабвенно ела из его рук. Правда торжествует в этом мире гораздо чаще, чем думают.

— Что вы там делаете? — спросила Миллисент. — Читаете ей вслух?

Лорд Эмсворт опечалился. Склонный к благоговению, он не любил шуток на священные темы.

— Что бы я ни делал, дорогая, это ей на пользу. Она в прекрасной форме.

— Вот не знала! Я думала, у нее никакой формы нет.

На сей раз лорд Эмсворт улыбнулся. Намеки на толщину его дамы скорее нравились ему. Он не хотел для нее той девичьей стройности, которая вошла в моду.

— Ест за троих! — сообщил он. — Приятно смотреть.

— Как я рада! — сказала Миллисент, мягко отгоняя спаниеля, клянчившего подачки. — Мистер Кармоди говорил мне, что никогда не видел такой красивой свиньи.

— Приятный человек, — признал лорд Эмсворт. — Разбирается в свиньях.

— Да уж, лучше Бакстера! Граф поперхнулся чаем.

— Вы не очень его любили, дядя Кларенс?

— Я при нем покоя не знал! Лезет и лезет. Жуткое созданье! Вечно хотел, чтобы я что-то делал. Я гуляю, а он подсовывает разные бумаги! Слава Богу, мы от него избавились.

— Не скажите.

— Что ты имеешь в виду?

— Тетя Констанс хочет его вернуть.

Лорд Эмсворт вздрогнул так, что упало пенсне. Племянница тронула очень больное место. Сколько раз, по ночам, он видел, что Бакстер вернулся! Да, он просыпался и улыбался своим страхам, не подозревая, что сестра плетет зловещие интриги.

— Ой, Господи! Она тебе говорила?

— Нет. Я просто чувствую. Она не любит мистера Кармоди. Лорд Эмсворт разволновался.

— Какая чепуха! Полная, нет — совершенная, абсолютная чепуха! Что ей нужно? Умный, тонкий человек. Не трогает меня. Не лезет. Да если…

Он замолчал, горестно глядя на прекрасную даму средних лет, которая шла к ним по траве.

— А вот и она! — сказала Миллисент, тоже недовольная. — Я думала, вы уехали, тетя Констанс.

Леди Констанс Кибл подошла к столу и опустилась в кресло. Она была поразительно красива — четкие черты, царственный взор. Правда, сейчас он несколько помутнел.

— Опоздала на поезд, — сказала она. — Ничего, завтра съезжу, на одиннадцать пятнадцать. Это даже удобней, Роналд привезет меня обратно. Зайду за ним на Норфолк-стрит.

— Почему вы опоздали?

— Да, — обиженно поддержал лорд Эмсворт, — вышла ты вовремя.

Взор его младшей сестры совсем затуманился.

— Я встретила сэра Грегори, — сказала она, и брат ее окаменел. — Он очень расстроен. — Брат приободрился. — Волнуется из-за этой книги, которую пишет Галахад.

— Не он один, — пробормотала Миллисент, и была права. Когда такой человек, как Галахад Трипвуд, берется за перо, никто не знает, где он остановится. Английская аристократия пришла в панику — не вся, а только та, которая достигла его возраста. От сэра Грегори до старцев далекого Камберленда гадали, что именно запомнил этот негодяй.

Галахаду было что помнить. В какие только клубы он не вступал, с кем только не дружил! Букмекеры называли его по имени, барменши таяли от его галантных

шуток. Когда он заглядывал в добрую старую «Гардению», швейцары боролись за право его выставить. Словом, он был из тех, кому нельзя учиться писать, а если уж выучился — нельзя писать мемуары.

Так думала и леди Констанс, думал и сэр Грегори, думали старцы далекого Камберленда. Не во всем согласны эти люди, но в этом — согласны.

— Он спрашивал, есть ли там про него.

— Можно узнать у автора, — сказала Миллисент. — Вон он идет.

Леди Констанс резко обернулась и мелко заморгала. Один лишь вид младшего брата действовал так на нее. Если же он говорил, она не моргала, она дрожала, словно съела нечаянно что-то едкое.

— Как ошиблись его крестные [34] … — заметила Миллисент, глядя на Галахада с тем восторгом, с каким девицы, особенно — мадоннообразные, смотрят на немолодых мужчин с богатым прошлым. — Поразительно! — продолжала она. — Так жить — и так выглядеть. Куда ни посмотришь, примернейшие люди вянут на корню, а он вообще не ложился до пятидесяти — и свеж, словно роза.

34

Галахад — один из рыцарей Круглого стола, воплощение чистоты.

— У всей нашей семьи прекрасный цвет лица, — сказала леди Констанс. — Мы вообще отличаемся здоровьем.

— Кому-кому, а дяде Галли оно пригодилось, — сказала Миллисент.

Герой этих бесед уже подошел к чайному столу. Как показала и фотография, он был строен, хрупок, проворен — словом, из тех, кто неотрывно связан в нашем сознании с клетчатым пиджаком, узкими брюками, белым котелком, розовой гвоздикой и биноклем на левом боку. Сейчас он был одет по-летнему, без шляпы, с чернильным пятном на щеке, но так и казалось, что место ему — на ипподроме или в американском баре. Живые глаза в чуть заметных морщинках глядели зорко, словно видели лошадей, выходящих на беговую дорожку. Как заметила Миллисент, он был на удивление свеж против всякой справедливости; рассеянный образ жизни сохранил ему редкостное здоровье. Никто не мог понять, почему так выглядит человек, чья печень должна быть самой жуткой в нашем веке. Он едва не споткнулся о спаниеля, но с такой ловкостью удержал равновесие, что не пролил и капли из бокала. Поневоле казалось, что он — не позор знатной семьи, но трезвенник и акробат.

Утешив спаниеля (он дал ему понюхать виски с содовой), Галахад вынул монокль, вставил в глаз и сурово оглядел стол.

— Чай?

Миллисент взяла чашку.

— Сливок, дядя Галли? Сахару?

Жестом, исполненным брезгливости, он ее остановил.

— Ты же знаешь, я не пью. Неужели ты травишь себя этим напитком?

— Виновата, люблю чай.

— Будь осторожна, — сказал Галахад, пекшийся о племянницах. — Я тебе не рассказывал про Желтобрюха Страглза? Какой-то заблудший человек повел его в общество трезвости, на лекцию с цветными слайдами. Приходит назавтра ко мне, серый, просто серый, и говорит: «Галли, как покупают чай? Что с ним делают?» — «А зачем тебе?!» — «Буду его пить». Я ему говорю: «Одумайся, пить его нельзя. Лучше я налью тебе виски». А он отвечает: «Ты бы знал, как оно действует на червя!» — «Ты же не червь». — «Скоро стану, если буду пить». Молил, просил — ничего! И что вы думаете? Года не прошло, как он умер.