Том 6. Отечник

Святитель Игнатий

28. Вопрос. Не может ли инок, злострадающий в безмолвии, стяжать эти два жительства, то есть с попечением о Боге иметь в сердце иное попечение?

Ответ. Если желающий жить в безмолвии, думаю я, не оставит всего и не сосредоточит всех попечений в попечение о единой своей душе, то не возможет жительством своим неоскудно удовлетворить деланию, свойственному безмолвникам, хотя б он поставил себя вне житейских попечений. Тем более это случится с ним, когда он допустит себе попечение о ином. Господь, оставив Себе одних для служения Ему посреди мира и для попечения Его о чадах, других избрал для служения пред лицом Его. Можно видеть различие чинов не только при дворах земных царей, где постоянно предстоящие лицу царя и допущенные в его тайны славнее тех, которые употреблены для внешнего служения; это же усматривается и у Небесного Царя. Находящиеся непрестанно в таинственном общении и беседе с Ним молитвою какой стяжали свободный доступ к Нему! Каких сподобляются богатств небесных и земных, какую показывают власть над всею тварию! больше тех, которые служат Богу имением своим и житейскими попечениями, благоугождая Ему творением добрых дел, хотя и это велико и очень хорошо. И потому нам должно избирать

в образец подражания не последних, скудных в Богоугождении, но святых страдальцев и подвижников, просиявших своим жительством, оставивших житейское и на земле возделавших Небесное Царство, тех, которые однажды и навсегда отринули земное и воздели руки к вратам Небесным [1181a].

29. Чем благоугодили Богу древние святые, проложившие нам путь этого жительства? Святой Иоанн Фивеянин, сокровищница добродетелей, источник пророчества, благоугодил Богу внутри затвора своего, услуживая ли братии телесно, или молитвою и безмолвием. Не прекословлю, что и первым способом многие благоугодили Богу, но недостаточнее благоугодивших молитвою и оставлением всего. Ясно, в чем должна заключаться помощь пребывающих в безмолвии и благоискусствующих в нем братии своей: во вспоможении нам душеспасительным словом во время нужды и в принесении за нас {стр. 225} молитвы. За исключением сего, если какое-либо житейское воспоминание и попечение будут пребывать в сердце жительствующего в безмолвии, то это чуждо духовной мудрости. Сказанное в Писании: воздадите кесарева кесареви, и Божия Богови [1182a], ближнего ближнему и каждого принадлежащего ему [1183], сказано не безмолвствующим, но живущим вне безмолвия. Проводящим жительство в чине ангельском, в попечении о душе, не заповедано благоугождать Богу попечением житейским, то есть заботиться о рукоделии, принимать от одних и подавать другим. И потому не должно иноку иметь попечение о чем-либо колеблющем ум и низводящем его от предстояния пред лицем Божиим [1184].

30. Если кто в опровержение сего укажет на Божественного апостола Павла, что он работал своими руками и подавал милостыню, то мы скажем таковому, что один только Павел и мог поступать так; другого же подобного, которого бы доставало на все, как доставало Павла, мы не знаем. Покажи мне другого такового Павла, и я покорюсь тебе. Того, что бывает по смотрению Божию, не выставляй в правило для общей деятельности. Иное — дело благовествования, и иное — дело безмолвия. Ты же, если хочешь держаться безмолвия, будь подобен Херувимам, которые не заботятся ни о чем житейском, и не думай, чтоб кто иной существовал на земле, кроме тебя и Бога, к Которому устремлено все внимание твое, как ты научен Отцами, прежде тебя бывшими. Если кто не ожесточит своего сердца и с твердостию не удержит себя от милости, чтоб стать вдалеке от попечения о всем дольнем, и от того попечения, которое представляется принимаемым ради Бога, и от всякого житейского, и не пребудет в молитве, в одной молитве в определенные на то времена, то не возможет освободиться от смущения и попечения и пребывать в безмолвии [1185].

31. Когда придет тебе помышление вдаться в попечение о чем-либо по поводу добродетели, отчего может расточиться тишина, находящаяся в твоем сердце, тогда скажи этому помышлению: хорош — путь любви и милости ради Бога; но и я ради Бога не желаю его. — «Остановись, отец, — сказал некоторый инок, — я ради Бога хочу последовать тебе». «И я {стр. 226} ради Бога, — отвечал тот, — убегаю от тебя». — Авва Арсений ни с кем не беседовал ни для душевного назидания, ни для чего иного. Другой старец ради Бога беседовал в течение всего дня и принимал приходивших к нему всех странных; Арсений же вместо этого избрал молчание и безмолвие, и по этой причине он пребывал в беседе с Божественным Духом посреди моря настоящей жизни, которое преплывал в величайшей тишине на корабле безмолвия, как был показан в видении подвижникам, вопросившим об этом Бога. Крайний закон безмолвия — молчание о всем. Если же, живя в безмолвии, окажешься исполненным смущения, возмутишь тело делами рук твоих, а душу попечениями, какое тогда безмолвие при попечении о многом? возможно ли тогда угодить Богу? Суди сам. Нам противосовестно утверждать, чтоб можно было жительствовать в безмолвии должным образом, не оставив всего и не удалившись от всякого попечения [1186].

32. Иное — сладость молитвы, и иное — видение молитвы. Второе ценнее первого настолько, насколько совершенного возраста человек ценнее несовершеннолетнего дитяти. Иногда услаждаются стихи во устах, и слова какого-либо стиха молитвы повторяются многократно (бесчисленно), не попуская молящегося насытиться и перейти к другому стиху. Иногда же от молитвы рождается некое видение, пресекает молитву уст, и соделывается молящийся в том видении исступленным от ужаса, как бы не существующим. Такое состояние называем видением молитвы, в котором не является никакого вида и зрака, или образа, представленных мечтанием, как то утверждают не знающие дела. И опять: в этом молитвенном видении имеются различные меры и разделения дарований. До пришествия в это состояние действует молитва; потому что еще не прекратились мысли, без прекращения которых не может прекратиться молитва и наступить состояние превыше молитвы: ибо движения языка и сердца в молитве суть ключи ее, а совершающееся после сего есть вход в клеть. Здесь да престанут действовать всякие уста и всякий язык, и сердце — этот хранитель помыслов, и ум — этот кормчий чувств, и мысль — эта скоро и повсюду летающая птица; всякое искусство и знание их да прекратятся; здесь да остановится ищущий: пришел Домовладыка [1187].

{стр. 227}

33. Как вся сила законов и заповедей, данных Богом человечеству, имеет пределом чистоту сердца, так все образы (формы) и правила, в которых человеки приносят свои молитвы Богу, имеют, по учению Отцов, пределом своим чистую молитву. И воздыхания, и коленопреклонения, и моления из глубины сердечной, и сладчайшие плачи, — словом все образы молитвы, как я сказал, имеют своим пределом чистую молитву; до ощущения ее ум имеет власть действовать. Когда же ум переступит через сей предел и чистою молитвою войдет во внутреннюю клеть; тогда он не будет уже иметь ни молитвы, ни движений, ни плача, ни власти, ни самовластия, ни моления, ни желания, ни сочувствия к чему-либо, уповаемому в этой жизни или принадлежащему

к будущей. По этой причине после чистой молитвы нет иной молитвы. Даже до сего предела, во всех ее движениях и образах, ум водится свободою самовластия, почему и ощущается в молитве подвиг. Совершающееся же по прешествии сего предела есть состояние исступленного удивления, а не молитва: потому что прекратились образы действия молитвы, наступило видение, и ум не молится молитвою. Всякий образ молитвы совершается действием ума; когда же ум вступит в состояние духовное, тогда, в этом состоянии, не имеет молитвы. Иное — молитва, и иное — видение в ней, хотя молитва и есть начальная причина видения. Она есть сеяние, а видение — жатва, при которой жнец, соделавшись зрителем неизреченного видения, удивляется, как от малейших и нагих зерен, им посеянных, внезапно произросли такие прекрасные колосья. Таковой пребывает в своем видении вне всякого движения (действия) [1188].

Божественный Григорий (Синаит) сказал божественному Максиму (Капсокаливи): «Умоляю тебя, скажи мне ясно: во время молитвы, когда ум восхитится к Богу, что видит он духовными очами? Может ли он и сердцем возносить молитву? Святой Максим отвечал: «Никак не может. Когда во время молитвы придет благодать Святого Духа и обымет ум, тогда прекращается молитва: потому что ум бывает обладаем пришествием Святого Духа и не может приводить в движение сил своих, но бывает празден и покоряется только Святому Духу, куда изведет его Святой Дух, или в невещественный воздух Божественного и неизреченного Света, или в другое видение {стр. 228} исступительное и не объяснимое словом, или в Божественное собеседование: то есть Утешитель, Святой Дух, по Своему хотению, подает каждому утешение самовластно по его достоинству. То, что я говорю, ясно усматривается на Пророках и Апостолах, сподобившихся видеть толикие видения, хотя человеки и насмехались, вменяя их прельстившимися и упившимися. Исаия говорит: видех Господа на престоле высоце и превознесение, и Серафимы стояху окрест Его [1189]. Первомученик Стефан увидел небеса отверстыми и Сына Человеческого стоящим одесную Бога [1190]. Таким же образом и ныне рабы Христовы сподобляются видеть различные духовные видения, которым некоторые не верят, никак не хотят признать их истинными, но признают прелестию и видящих считают прельстившимися. Очень удивляюсь, как эти, слепотствующие душою, не веруют благодати Духа, издревле предобетованной чрез Иоиля, который от лица Божия сказал: излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут [1191]. Эту благодать и ныне подает Христос и будет подавать даже до кончины мира, по обетованию Своему, верным рабам Своим. Эта благодать, когда будет в ком, не показывает ему что-либо обычное или чувственное, принадлежащее миру сему, но тайно научает тому, чего прежде он никогда не видел и не воображал. Тогда тайно научается ум высоким и сокровенным таинствам, которых, по божественному Павлу, не может ни око человеческое видеть, ни ум постигнуть сам собою. Чтоб познать, как видит их ум, внимай тому, что скажу: воск вдали от огня жесток и может быть взят руками, но будучи положен в огонь, растопляется, зажигается, горит, соделывается весь светом, изменяется в пламени сем, и невозможно ему не растопиться в пламени и не соделаться подобным воде. Так и человеческий ум, сам по себе, прежде соединения с Господом, рассуждает сообразно своей силе; когда же соединится с огнем Божества и Святым Духом, тогда бывает весь светом, воспламеняется во пламени Святого Духа, исполняется Божественного разума, и невозможно ему, во пламени Божества, иметь своих собственных помышлений и размышлять о чем-либо по произволу [1192].

34. Едва из тьмы человек найдется один, который бы исполнил, хотя и недостаточно, заповеди и постановления Закона и {стр. 229} достиг в чистоту души: так разве один из тысячи найдется такой, который бы, при великом наблюдении над собою, достиг в чистую молитву и, расторгнув этот предел, получил таинство духовного видения. И чистой молитвы сподобились весьма немногие, но редкие. К таинству же, которое совершается после стяжания ее и находится на другом берегу Иордана [1193] , встречается достигнувший Божиею благодатию едва из рода в род [1194].

35. Нечистота молитвы заключается в следующем: если в то время, когда ум приготовился принести Богу одно из вышеупомянутых движений своих, примесится к молитве какая-либо посторонняя мысль или мечтание о чем-либо, тогда такая молитва не называется чистою, потому что ум вознес ее на жертвенник Господень не от чистых животных. Сердце есть духовный жертвенник Божий [1195].

36. Когда ум сподобится ощутить будущее блаженство, тогда забывает и самого себя и все здешнее; он уже не движется в чем-либо [1196]. Посему с уверенностию можно сказать, что всякую добродетель и всякую деятельную молитву, совершаемую или телом или мыслию, уставляет и движет свободная воля чувствами; она движет и самый ум, этого царя страстей. Когда же восгосподствует управление и смотрение Духа над умом, правителем помыслов и чувств, тогда отъемлется свободная воля у естества; тогда ум не руководит, а руководится. Где же тогда будет молитва, когда естество не может иметь власти над собою, но иною силою руководится в область не известного ему, ниже может дать движений мыслям по желанию своему, но обладается в то время пленившею его силою и бывает ею водимо вне своего ощущения? Ниже воли имеет оно тогда, ниже ведает: в теле ли оно, или вне тела, по свидетельству Писания [1197]. Может ли быть молитва у плененного таким образом и не ведущего себя? [1198]

37. Вопрос. По какой причине эта неизреченная благодать, не будучи молитвою, носит имя молитвы? [1199]

{стр. 230}

Ответ. Носит это имя от начальной причины: потому что она (благодать) подается достойным во время молитвы, молитву имеет своею начальною причиною, и только во время молитвы, по свидетельству Отцов, бывает посещение ее. Блаженное состояние носит имя молитвы, потому что ум вводится в это состояние молитвою и молитва служит причиною его, в другие же времена она не имеет места, как это явствует из Отеческих писаний, ибо знаем из жизнеописания святых, что многие из них, стоя на молитве, были восхищены умом.