Том 6. Письма 1860-1873
Шрифт:
Я читал все инструкции и все последовавшие депеши кн. Горчакова по вопросу о Княж<ествах> и могу уверить вас самым положительным образом, что все эти заявления, будь они опубликованы, принесли бы ему не менее чести, как и ноты его по польскому вопросу * . Они в высшей степени сознательны, определяют в точности и с большим достоинством наши настоящие отношения к делу и настаивают на одном только, чтобы всякое внешнее насилие — под каким бы то ни было предлогом, — могущее исказить естественное развитие дела, было устранено… В случае же явного нарушения этого условия мы, не обинуясь, постановили casus belli… [20] Мы не должны забывать, что при теперешних обстоятельствах наше даже самое энергическое действие должно быть более отрицательного, чем положительного свойства.
20
повод к войне (лат.).
Знаете ли, что над вами висит предостережение*, — говорю вам это по секрету. — На воре шапка горит… Однако же до сих пор большинство Совета, т. е. весь Совет, за исключением председателя и маленьк<ого> человечка Фукса, противится всякой подобной мере. Ваши намеки на статью, помещенную в «Nord», сильно раздразнили*. — Но… страшен сон, да милостив Бог… и Его-то покрову я вас и поручаю.
Георгиевскому А. И., 4 апреля 1866 *
Петерб<ург>. 4
Спешу досказать и выяснить мой вчерашний телеграф * . — Говорю не от своего имени, но от имени всех усердных и искренних друзей «Моск<овских> вед<омостей>». Вот как им, здесь, представляется положение дел.
Вследствие предостережения сочувствие огромного большинства на стороне вашей. Мотивированье предостережения всем почти кажется недобросовестным и нелепым. От вас, и от вас одних, зависит решить дело в вашу пользу или расстроить его, — судя по какой дороге вы теперь пойдете. Перед вами их две: или идти напролом — очертя голову и обходя существующий закон — и несколькими взрывами раздражения, впрочем, весьма естественного, вызвать какую-либо катастрофу в существовании «М<осковских> ведомостей». Вот чего желают, чего ждут, на что рассчитывают все их разнородные, но в этом единодушные недруги и недоброжелатели ваши… * Или, в полном сознании вашего призвания, вашего огромного значения для общего дела, ваших обязанностей к России, сберечь себя для нее и не выдать противной стороне занимаемой вами позиции, а, напротив, усилив ее, довершить вами начатое, а это вам так легко — при некоторой сдержанности. Вам стоит только, удовлетворив без отлагательства закон, на другой же день продолжать вашу беседу с публикою, как бы не обращая внимания на неуместную, неприличную выходку, которою, со стороны, пытались было перебить вашу умную, добросовестную речь, — но тут же, исподволь, выясняя спокойно и отчетливо, в чем кроется преднамеренное, умышленное malentendu, [21] послужившее поводом к предостережению, а именно: могут ли люди, хотя и влиятельные, хотя и высоко поставленные, но которых мнения явным образом противуречат не только всякому национальному чувству, всякому национальному стремлению, но и положительному направлению всей правительственной системы, — могут ли эти люди, кто бы они ни были, претендовать на правительственный авторитет и на те права и привилегии, которыми закон оградил неприкосновенность правительственной власти? и противодействовать этим людям — значит ли подрывать доверие к правительству? За фактами, для пояснения дела, ходить далеко не для чего, а сгруппировать и осветить надлежащим светом — на это вы большие мастера… Вот, друг мой Алек<сандр> Ив<аныч>, вот что поручено было мне передать М<ихаилу> Н<икифоровичу> от имени всех его здешних искренно преданных, но сильно озабоченных друзей и поклонников * .
21
недоразумение (фр.).
Ф. Тютчев
Аксаковой А. Ф., 9 апреля 1866*
P'etersbourg. Samedi. 9 avril 1866
Ma fille ch'erie. — Je continue… pour abr'eger les pr'eliminaires… La grande pr'eoccupation de ces derniers jours c’'etait la composition de la commission d’enqu^ete, dont le personnel offrait toutes les garanties d’ing'enus en fait d’informations, devant aboutir `a un r'esultat s'erieux…* On 'etait persuad'e qu’entre leurs chastes et pudiques mains l’'ev'enement du 4 avril prendrait les proportions d’un fait isol'e, d’un coup de t^ete d’un 'energum`ene ne se rattachant `a rien, surtout pas au fond de la situation, attendu que le propre de ces braves gens est de ne pas admettre qu’il y ait un fond `a quoi que ce f^ut — toutes ces craintes trop bien fond'ees ont pr'evalu et hier toute l’affaire a 'et'e remise aux mains de Michel Mouravieff l’in'evitable… dura necessitas qui ajoutera encore pour certaines gens `a l’odieux de l’attentat. Jusqu’`a pr'esent l’assassin est un mythe, conservant toute sa pr'esence d’esprit et m^eme faisant preuve, `a l’occasion, d’une sorte d’enjouement railleur, vis-`a-vis de ses candides interlocuteurs… Ainsi, sur une question qui lui a 'et'e faite relativement `a sa criminelle inspiration, il a r'epondu qu’il la devait `a la lecture des 'ecrits de Katkoff, en ajoutant, что он вообще придерживается мнений этого почтенного писателя… On dirait qu’il prend `a t^ache de justifier l’avertissement, adress'e derni`erement p<ar> Mr Valoujeff `a la Gaz<ette> de Moscou*. La visite de Polissadoff* n’a gu`eres mieux r'eussi aupr`es de lui. Il a d`es le d'ebut interrompu ses pieuses exhortations, en lui d'eclarant que c’'etait des choses qu’il avait parfaitement sues autrefois, mais qu’il avait depuis longtemps oubli'ees… En un mot d’apr`es le peu d’indices recueillis jusqu’`a pr'esent, sa provenance morale ne fait pas un doute `a mes yeux, quelle que puisse ^etre d’ailleurs son origine nationale… C’est un produit plus compl`etement r'eussi de la tendance nihiliste* qui s’est lass'e du rab^achage du parti, et qui, une bonne fois, a voulu essayer de l’action… Ce qui n’emp^eche pas de supposer qu’il est un 'emissaire avou'e dont l’inspiration personnelle s’est trouv'ee `a la hauteur du mandat qui lui a 'et'e confi'e. On pr'etend savoir que le jour m^eme de l’attentat trente `a quarante individus polonais se sont empress'es de quitter P'etersbourg, profitant de l’'emotion bien naturelle de la police qui avait oubli'e de faire garder les barri`eres. — D’ailleurs les poisons, trouv'es sur le coupable, indiqueraient `a mon avis que ce ne saurait ^etre un fanatique isol'e, ne relevant que de lui-m^eme, qui n’a pas besoin de prendre de pareilles s^uret'es contre ses propres indiscr'etions… En un mot il n’y a jusqu’`a pr'esent qu’un bras, sorti du nuage, mais 'evidemment il tient `a quelque chose. Ce qu’il y a de pis, h'elas, c’est qu’on n’est pas suffisamment convaincu en haut lieu que ce bras tient surtout `a tout un corps de sentiments, d’id'ees, de doctrines, `a tout un monde sans nom que le pouvoir lui-m^eme a longuement couv'e sous son aile, comme une candide oie qui couverait un oeuf de crocodile. — Je ne mets pas en doute qu’`a l’heure qu’il est il n’y a peut-^etre pas `a P'etersb<ourg> d’'etablissement scolaire, o`u il ne se trouve un ma^itre, ou deux, ou trois, qui chercheront `a faire consid'erer `a quelques-uns de leurs 'el`eves l’homme du 4 avril comme le glorieux martyr d’une sainte et noble cause… Y a-t-il solidarit'e entre ces gens-l`a et les personnages officiels, plac'es au haut de l’'echelle administrative?.. De solidarit'e juridique assur'ement non, n’en d'eplaise `a Katkoff, mais bien certainement il y a solidarit'e morale, en le sens que l’indiff'erentisme, l’absence de foi et de conviction des uns laisse le champ libre `a la propagande fanatique des autres. C’est l’irr'eligion passive faisant la courte 'echelle `a l’irr'eligion active. — Ah, que ton mari, ma ch`ere Anna, aurait trouv'e de belles choses `a dire dans les circonstances actuelles et que son silence est f^acheux en ce moment…
Quant `a l’affaire Katkoff, voici o`u elle en est… Depuis longtemps d'ej`a Valoujeff l’Olympien (nomm'e P'ericl`es)* 'etait troubl'e dans sa s'er'enit'e par la brutalit'e irr'ev'erencieuse de la Gazette de Moscou. Il avait bien essay'e de quelques froncements de sourcils, mais qui n’avaient pas aboutis. — Enfin je ne sais quelle goutte imperceptible a fait d'eborder le vase de sa col`ere, et `a propos d’un article qui n’'etait qu’une centi`eme redite, il a, contrairement `a l’avis de tout le Conseil moins deux voix, lanc'e son premier avertissement. Il ne faudrait pas croire toutefois que c’est aux doctrines, `a la politique de Katkoff qu’il s’attaquait… il ne se serait pas abaiss'e jusque-l`a — non, c’'etait plut^ot un Sultan, un Padischah qui sortait de son majestueux repos p<our> aller r'eprimer un vassal trop turbulent…* Mais malheureusement il avait compt'e sans son h^ote, il n’avait pas compt'e sur une rebellion ouverte, refus d’ins'erer l’avertissement et rude coup de b^aton, assen'e sur la main qui s’'etendait pour l’imposer*. En vue d’un pareil outrage, d’un pareil attentat `a leur autorit'e officielle, mes coll`egues du Conseil n’y tinrent plus, et dans la derni`ere s'eance ils s’emport`erent jusqu’`a proposer un second avertissement. C’'etait pr'ecis'ement le 4 avril — l’incident de ce jour a tout `a coup arr^et'e comme de raison toute cette 'ebullition, et force a 'et'e de reconna^itre m^eme aux plus stupides d’entre nous qu’il y aurait mauvaise gr^ace `a s’attaquer `a la G<azette> de Moscou dans un pareil moment… Il y avait tout un aveu dans cette abstention, mais qui ne sera pas compris de ceux-l`a m^eme `a qui la force des choses vient de l’arracher. Je ne manquerai pas de vous tenir au courant de ce qui succ'edera… En attendant, mille amiti'es `a ton cher, bien cher mari, auquel je ne manquerai pas d’'ecrire directement le r'esultat de la d'emarche qu’il m’a charg'e de faire. — Mais quant `a la Revue, pourquoi ne s’adresse-t-il pas `a quelque libraire de Moscou?* — Adieu ma fille ch'erie, et bient^ot au revoir.
Tout `a toi.
Петербург.
Моя милая дочь. — Продолжаю… опустив вступление… Главной заботой последних дней был состав следственной комиссии, члены которой демонстрировали младенческую неосведомленность в вопросе, грозившую серьезно навредить делу… * Опасались, что, пройдя через их чистые и целомудренные руки, событие 4 апреля сократится до размеров частного случая, до отчаянного поступка одержимого человека, не связанного ни с чем и, в особенности, с существом ситуации, поскольку этим честным людям не свойственно видеть существо в чем бы то ни было, — все эти слишком существенные опасения взяли верх, и вчера дело было передано в руки незаменимого Михаила Муравьева… dura necessitas, [22] которая кое-кому окончательно откроет глаза на гнусность содеянного. До сих пор покушавшийся держался героем, сохранял присутствие духа и даже выказывал при случае игривую насмешливость по отношению к своим простодушным собеседникам… Так, на вопрос о том, кто внушил ему его преступный замысел, он отвечал, что был вдохновлен чтением статей Каткова, присовокупив, что он вообще придерживается мнений этого почтенного писателя… Он словно старается подтвердить обоснованность предостережения, которое недавно сделал «Московским ведомостям» г-н Валуев * . Полисадов своим посещением также ничего не добился * . Тот сразу прервал его благочестивые увещевания, заявив, что все это он когда-то прекрасно знал, да давно забыл… Словом, тех немногих сведений, которые пока до меня дошли, мне достаточно, чтобы точно определить для себя его нравственные истоки, какова бы, кстати, ни была его национальная принадлежность… Это совершенный продукт нигилизма * , уставший от пустопорожней болтовни своих единомышленников и решивший хоть раз перейти к действию… Каковое обстоятельство, однако, не исключает того, что он, наверное, был подослан, и в этом случае собственное его стремление вполне отвечало возложенной на него миссии. Говорят, будто в самый день покушения тридцать или сорок лиц польского происхождения спешно выехали из Петербурга, воспользовавшись совершенно естественной растерянностью полиции, которая забыла закрыть заставы. — То, что у преступника был найден яд, по-моему, также указывает скорее на то, что речь идет не о фанатике-одиночке, которому незачем прибегать к подобной предосторожности из опасения проговориться, поскольку он отвечает только за себя… Словом, пока из всего этого тумана видна только рука, но она, безусловно, является принадлежностью чего-то. Хуже то, что в высших сферах, увы, недостаточно убеждены, что рука эта — часть целого организма, целого безымянного мира чувств, идей и доктрин, который власти долгое время высиживали, укрывая собственным крылом, словно доверчивая гусыня — яйцо крокодила. — Не сомневаюсь, что в любом учебном заведении Петербурга найдутся в эти дни один, два, а то и три наставника, которые, говоря с некоторыми из своих учеников, постараются изобразить виновника события 4 апреля мучеником, страдающим за святое и благородное дело… Можно ли говорить о солидарности между этими людьми и официальными лицами, стоящими на верхних ступенях административной лестницы?.. Юридически такой солидарности, конечно, нет, не в обиду Каткову будь сказано, но есть между ними солидарность нравственная, в том смысле, что безразличие, отсутствие веры и убежденности у одних открывает другим простор для ярой пропаганды. Так пассивное неверие помогает развиваться неверию активному. — Ах, дорогая Анна, сколько дельного по поводу нынешних событий мог бы сказать твой муж, и как досадно, что он сейчас вынужден молчать…
22
суровая необходимость (лат.).
Что касается дела Каткова, то вот в каком оно положении… Долгое время «Московские ведомости» своей непочтительной резкостью нарушали покой олимпийца Валуева (прозванного Периклом)*. Несколько раз он пытался хмурить брови, но тщетно. — Наконец какая-то неведомая капля переполнила чашу его гнева, и по поводу статьи, в которой повторялась только сотая доля сказанного ранее, он, вопреки мнению всего Совета, за исключением двух его членов, метнул свое первое предостережение. Не следует, однако, думать, что он обрушился на теории, на политику Каткова… до этого он не снизошел бы… нет, он вел себя, как султан, как падишах, который выходит из состояния величественного покоя, чтобы сделать внушение слишком беспокойному вассалу…* Но, к сожалению, расчет был сделан без хозяина, он не думал натолкнуться на открытое сопротивление, на отказ опубликовать предостережение и на крепкий удар палкой по руке, которая было протянулась, чтобы наложить взыскание*. Столь тяжкое оскорбление, столь явное неповиновение официальным властям вывело из себя моих коллег по Совету, и на последнем заседании они дошли в своем возмущении до того, что предложили сделать второе предостережение. Это было как раз 4 апреля — главное событие дня утихомирило эти разбушевавшиеся страсти, и даже самым тупоумным из нас пришлось признать, что сейчас не время нападать на «Московские ведомости»… Это — признание собственной несостоятельности, но те, у кого оно было вырвано ходом событий, никогда этого не поймут. Не премину сообщать вам обо всем, что за этим последует… Пока же шлю дружеские приветствия твоему столь мне любезному мужу, которому непременно сообщу о результатах шагов, предпринятых мною по его поручению. — А насчет журнала: почему он не обратится к какому-нибудь московскому издателю?* — Прости, милая моя дочь, до скорого свидания.
Весь твой.
Георгиевской М. А., 12 апреля 1866*
С.-Петерб<ург>. Вторн<ик>. 12 апреля
Вчера получил письмо, моя милая, добрая Marie, и спешу — поблагодарить вас за него… Да подкрепит вас Господь Бог и помилует… Не унывайте, не падайте духом… Хотелось бы не писать к вам все это, а высказать живым языком — и поверьте, не много слов нужно мне было бы, чтобы убедить вас в моем полном, неизменимом сочувствии.
В первых числах мая мы непременно увидимся в Москве, и если бы вам недостаточно было главного ручательства, т. е. желания видеться с вами, то вот и другие, как, напр<имер>, то обстоятельство, что Аксаков в мае месяце уезжает в Самару.
Благодарю вас за память о Дарье. Ее положение все то же, т. е. самое грустное и жалкое. Не то чтобы болезнь грозила опасностию — но жизнь-то сама становится невыносимою. Сегодня день ее рождения*, который, с прошлого года, сделался днем траурным*, а в нынешнем году будет праздноваться в Зимнем дворце, под влиянием самых тревожных и грустных впечатлений. Вчера, у Феоктистовых, встретил я приезжих из Москвы, из рассказов которых видно, что настроенье умов в Москве ничем не уступает тому, которое здесь между нами, очевидцами события… Назначение М. Н. Муравьева* и в Москве, вероятно, всех порадовало и успокоило. Ему удастся, можно надеяться, обнажить корень зла, — но вырвать его из русской почвы — на это надо другие силы… И случайным, конечно, совпадением событие 4 апреля вяжется с делом «Моск<овских> вед<омостей>». Это также было своего рода предостережение, но более серьезное и лучше мотивированное и данное уже не нами — а нам, самоуверенным раздателям необдуманных предостережений… Слишком явно стало, на чьей стороне правда и понимание вопроса и кому была бы на радость всякая мера, могущая повлечь за собою закрытие «Московских ведомостей», — но с тем же полным убеждением все люди, серьезно сочувствующие этому направлению, жалеют, что Катков без малейшей нужды ослабил несколько свою позицию непомещением предостережения, — это также факт неоспоримый и вне вашей среды не подлежащий ни малейшему сомнению… Как глубоко хватит реакция, вызываемая послед<ним> событием, будет зависеть от тех открытий и обличений, кот<орые> воспоследуют. Пока кн. Долгоруков дал своим примером спасительное указание*. — Но… довольно. Все время говоря о постороннем, я думал о вас — и многое, многое думал… Господь с вами.
Тютчевой Е. Ф., после 14 апреля 1866*
<Начало письма утрачено>
Ici on est toujours encore sous le coup de l’attentat du 4 avril* et de ses cons'equences probables… L’enqu^ete, au dire de Mouravieff*, marche rapidement. — Mais que constatera-t-elle? Un complot, quelqu’association secr`ete, quelque trame saisissable et appr'eciable? Ou bien seulement le fait du d'etestable esprit qui r`egne dans de certains milieux? — fait bien grave, assur'ement, et qui pourrait s’aggraver encore par les moyens qu’on pourrait employer pour le combattre.