Том 7. Произведения 1856-1869 гг.

Толстой Лев Николаевич

Заскрипли двери на блокахъ, [послышались] шаги, суетня, шопотъ, и громкій барскій голосъ спросилъ, гд арестантъ. —

— Въ секретной, ваше высокоблагородіе.

Высокій статный исправникъ, съ крашеными усами и хохломъ, вошелъ въ дверь, длая выговоръ за нечистоту.

— Вы отставной ротмистръ Желябовской? — спросилъ онъ.

Онъ не отвчалъ. Онъ смотрлъ на Исправника, на его сытое барское лицо, на крестъ, на торопливость Станового, снимавшаго съ него шинель, и на спокойную увренность Исправника, свободнаго, счастливаго. Противная веселость учителя, насвистывавшаго

псенки, въ то время какъ Желябовской, бывши ребенкомъ, сидлъ подъ наказаніемъ, вспомнилась ему. И ему, какъ тогда, чувствуя свое безсиліе, захотлось плакать. Онъ раза два взглянулъ, опустилъ глаза и не отвчалъ, потому что боялся, что его голосъ дрогнетъ, и ему будетъ стыдно. Но не отвчая, онъ ршилъ, что и не нужно и нельзя отвчать.

— Вы арестантъ и должны отвчать мн для снятія допроса, — сказалъ Исправникъ.

— Я все сказалъ. Я убилъ жену.[153] Судите.

— Вы <взволнованы>, въ эмоціи. Я понимаю и жалю. Вы успокойтесь. Я буду просить васъ эавтра отвтить намъ. И врьте, что я жалю. Не могу ли быть вамъ полезенъ? Вашъ камердинеръ просилъ допустить его. Или кушанье? Но завтра уже я буду просить васъ отвтить по пунктамъ.

— Мн ничего не нужно.

— Камердинера?

— Васька? Зачмъ ему?

— Батюшка, Михаила Сергичъ,[154] отецъ! — Камердинеръ вошелъ и сталъ цловать плечо и руку.

— Ну, оставьте, ну, завтра.

Исправникъ вышелъ.

[155]<Василій, камердинеръ долго молчалъ, стоя у двери. Но когда все затихло, онъ упалъ со всего роста на землю и зарыдалъ.

— Отецъ, прости! Я все надлалъ. Зачмъ я сказалъ теб!

— Молчи.

— Не буду. Отецъ, прости меня, выслушай. Я выведу отсел. Только послушай меня.

— Мн некуда идти. Одно помоги мн — убить еще себя.

— Батюшка, Михаила Сергичъ! Погубилъ я тебя. Прости. Послушай меня. Грхъ на теб большой, на мн еще больше. Послушай меня, бги. Я и деньги принесъ, и все готово. Уйдемъ. Погубилъ одну душу, не погуби меня и себя.

— Куда жъ я уйду?

— Заграницу уйдемъ.

— Молчи. Я спать лягу. >

Онъ прилегъ на койку и долго лежалъ. Василій[156] сидлъ тихо и задремалъ.

Все та же Анастасья Дмитревна, всхлипывая предсмертнымъ всхлипываньемъ, лежала передъ самыми глазами Михаила Сергевича, и все та же тяжесть и то же чувство безсилія томили его.

Онъ пытался молиться, но одна злоба противъ Бога поднималась въ его душ. A вмст съ тмъ онъ чувствовалъ себя въ рукахъ его. Онъ не спалъ дв ночи и не могъ заснуть. На мгновенье онъ забылся и вдругъ вскочилъ:[157] Сторожъ, Сторожъ...[158]

............................................................................................................................................[159]

Сторожа были пьяны. Инвалидный солдатъ пошелъ купить закусокъ.

[160]Михаилъ Сергевичъ вышелъ изъ двора и тотчасъ повернулъ на пустырь за купеческимъ дворомъ. Всю ночь онъ шелъ то лсомъ, то дорогой. Къ утру, раздвигая колосья, они вошли въ рожь и заснули и спали весь день. Къ вечеру они вышли на дорогу. Онъ подошелъ къ рк.[161] У рки были телги, повозки, женщины, дти и мужики. Вс съ удивленіемъ смотрли на него.

Михаилъ Сергевичъ <раздлся и ползъ> въ воду.

ДРAMAТИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

* ДВОРЯНСКОЕ СЕМЕЙСТВО.[162]

Комедія въ 3-хъ дйствіяхъ

Дйствіе происходитъ въ деревн Князя Зацпина.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Князь Зацпинъ. Отставной гвардіи Полковникъ, 50 лтъ.

Княгиня, жена его, 40 лтъ.

Князь Анатолій, старшій сынъ его, гвардіи Поручикъ,[163] [1 не разобр.)27 л.

Князь Валерьянъ, меньшой, 20 л., некончившій курсъ въ университет и не служащій.

<Молодая Княгиня, жена К[нязя] Анатолья, 19 л.>

Володя, управляющій, бывшій крпостной стараго Князя, 40 л.

Наталья, жена его, 35 л.

Пашенька, сестра Натальи, 22 л.

Иванъ Ильичъ, незаконный сынъ отца стараго князя, отставной портупей[164] юнкеръ, 43 лтъ, живущій уже 15 л. въ дом Князя.

Староста.

Егорка, слуга стараго Князя, 56 лтъ.

Еремй, слуга Володи.

Иполитъ, слуга К[нязя] Анатолья. —

Сашка, слуга Княгини.

Лёля Житова, сосдка Князя.

Прикащица Житовыхъ.

ДЙСТВІЕ I-Е.

Комната подл кабинета, кругомъ диваны, въ середин круглый накрытый столъ, на которомъ стоятъ самоваръ, серебряный кофейникъ, чашки, сливки, крендельки, хлбъ и масло.

За столомъ сидятъ старая Княгиня, разливая чай, и Иванъ Ильичъ, который робко намазываетъ масло на хлбъ. Сашка стоитъ, отставивъ ногу, у двери.

Княгиня.

<Такъ вы еще не видали нынче мужа, Иванъ Ильичъ?> — Я боюсь, онъ опять дурно спалъ ночь. Вчера разсердили его[165] эти бабы, что[166] приходили жаловаться — ахъ, этотъ народъ! вотъ говорятъ — деревня покой, — ему дня не проходитъ безъ тревогъ или непріятностей какихъ нибудь. — Отчего вы не вошли къ нему, къ мужу отчего не вошли, Иванъ Ильичъ?

Иванъ Ильичъ.

Я ужъ подходилъ къ двери, Княгиня, — я какъ хорошіе часы вренъ — какъ Князь изволитъ говоритъ: въ 7 часовъ на ногахъ, до осьми гуляю до мельницы и назадъ, и въ восемь къ Князю и чай. Наталья Дмитревна тамъ была, за ней баринъ посылали гребешокъ почистить; такъ я спросилъ: можно? — нтъ, говоритъ, сейчасъ самъ Князь выйдутъ, они ужъ одваются. — Какъ нынче, матушка, эти крендельки здобные Захаръ длаетъ хорошо — ужъ точно прекрасно.

Княгиня.

Ну, а сына Волиньку не видали?

Иванъ Ильичъ.

Видлъ, Княгиня. Онъ въ саду. Подл оранжереи съ книжкой лежитъ. Я такъ-то прошелъ, онъ меня не замтилъ. Читаетъ такъ[167] серьезно. Экой Ангелъ, Валерьянъ то Осипычъ вашъ, ужъ вс и люди, и сосди говорятъ; вотъ истинно, три мсяца у насъ гоститъ, — и не слышно его, какъ бы не было. А умница то какой! —

Княгиня (разсянно).

Да... Саша, сходи, мой дружокъ, въ садъ и скажи Валерьянъ Осипочу, что маменька приказали сказать, что извольте, молъ, домой къ чаю одться итти, а то папенька выйдутъ и опять будутъ сердиться, что васъ нтъ, — слышишь.