Том 8. Дживс и Вустер
Шрифт:
— Как?!
— …и только потому, что их величество обижаются на меня. Повар, видите ли, перешел к нам.
Я ничего не понимал.
— Анатоль от них ушел? А как же горничная… — спросил я тихо.
— Да что с тобой, Берти? Ты что это там бормочешь? При
чем тут горничная?
— Ну как же, я так понял, что…
— Готова поспорить, что ты ничего в своей жизни никогда не понимал, — отрезала она, со стуком поставив пустой стакан. — Ну вот, слава Богу, и выпила. Только благодаря минеральной воде я выдерживаю удары судьбы. Теперь надо проследить, чтобы и Том свою дозу выпил. Бедняга, до чего же он ненавидит лечение на водах! Я-то, как могу,
— Позвольте, а как же…
— Да, Берти, — вспомнила тетя Далия, — беру назад свои слова, ну насчет этого твоего Дживса. Это парень что надо!
— Это Дживс-то — что надо?
— Ну да. Принимал участие в переговорах. Проявил себя с очень хорошей стороны. И, между прочим, внакладе не останется. Уж будьте покойны, я за этим прослежу. Слов нет, как я ему благодарна. Еще бы! Уже сейчас Том безропотно расстается с парой тысяч, а что будет, когда Анатоль разойдется как следует? Да Том во сне будет портмоне нашаривать — просто дух захватывает! Я встал.
Тетя Далия умоляла меня остаться, чтобы посмотреть, как лечится дядя Том, — такое, дескать, пропускать преступно, — но ждать я уже не мог. Я взбежал наверх, оставил записку дяде Джорджу и следующим же поездом отбыл в Лондон.
— Я вас слушаю, Дживс, — начал я, вернувшись из ванны, где смывал грязь дальних странствий. — Рассказывайте все, как было. Начистоту — как любит говаривать леди Бэблокхайт.
— Вы сказали «леди Бэблокхайт», сэр?
— Да Бог с ней. Лучше расскажите, как разрубили этот узел. В последний раз я слышал, что Анатоль влюблен в эту горничную — тоже нашел в кого! — и отказался с ней разлучаться. И что же?
— Не скрою, первоначально я был обескуражен, сэр. Но затем пришла помощь — неожиданная, но ощутимая.
— Какая такая помощь?
— Совершенно случайно мне пришлось разговаривать с горничной миссис Траверс, сэр. Вспомнив, что миссис Литтл изъявила желание заменить прислугу, я осведомился, не хочет ли горничная перейти на новое место с повышением жалованья. Она ответила согласием, последовала встреча с миссис Литтл, и все было улажено.
— Так что же это за «ощутимая помощь»?
— Видите ли, сэр, нашей горничной, как выяснилось, не так давно пришлось служить с нашим Анатолем под одной крышей. Однажды Анатоль — в соответствии с широко распространенной среди этой нации практикой — зашел с ней слишком далеко. Дело даже дошло, насколько я понял, до официальной помолвки. И вдруг наш француз в один прекрасный день пропал, не оставив бедняжке даже адреса. Нетрудно увидеть, насколько это открытие облегчило исполнение моего поручения. Девушка уже не питала симпатий к Анатолю, однако тому жить под одной крышей с двумя горничными, с каждой из которых…
— Вот черт! Теперь понимаю! Клин выбиваем клином!
— Именно, сэр, тот же самый принцип. Стало известно, что в дом прибудет новая прислуга,
— Дживс, — объявил я, — это гениально. Это даже больше чем гениально!
— Весьма польщен такой высокой оценкой, сэр.
— А что говорит Бинго?
— Мне кажется, он в высшей степени доволен, сэр.
— А насчет презренного металла, он…
— Вполне, сэр. Двадцать фунтов. Перед этим, в прошлую субботу, ему несказанно повезло на бегах…
— Тетя сказала, что…
— О да, сэр. Была весьма щедра — двадцать пять фунтов.
— Всесильный Боже! Да вы, Дживс, гребете деньги лопатой.
— Да, сэр, мои сбережения значительно увеличились. Вот и миссис Литтл была настолько добра, что подарила мне десять фунтов — за то, что я нашел ей такую хорошую горничную. Затем мистер Траверс…
— Дядя Томас?
— Именно он, сэр. Повел себя самым благородным образом: еще двадцать пять фунтов. Это не считая денег от миссис Траверс. Ну и наконец мистер Траверс — Джордж Траверс.
— Вот уж ни за что не поверю, что дядя Джордж раскошелился. Ему-то с какой стати платить?!
— Честно говоря, сэр, я и сам не совсем понимаю. Но факт остается фактом — прислал чек на десять фунтов. Видимо, у него сложилось впечатление, что я каким-то образом повлиял на ваше решение присоединиться к нему в Хэрроугейте.
Я просто рот открыл, услышав это.
— Ну что ж, раз пошло такое дело, — начал я, — видимо, и мне не стоит выделяться. Вот вам пятерка.
— Польщен, сэр, весьма польщен. Благодарю, это в высшей степени…
— Полноте, да разве это деньги — по сравнению с теми суммами, которые вы получили.
— Ну что вы, сэр…
— Впрочем, вообще не понимаю, зачем я вам ее даю.
— Боюсь, что вы правы, сэр.
— Ладно уж, берите.
— Сердечно благодарю, сэр. Я встал.
— Время позднее, а все-таки, наверное, схожу куда-нибудь. Нужно проветриться после двух недель в Хэрроугейте.
— Прекрасно, сэр. Пойду распакую вашу одежду.
— Кстати, Дживс, — вспомнил я. — Прислали шелковые сорочки с отложным воротничком от «Пибоди и Симз»?
— Прислали, сэр. Я уже отослал их обратно.
— Обратно?!
— Да, сэр, обратно.
Я смотрел на него, лишившись дара речи. Но тут же пришел в себя.
— Обратно так обратно. Тогда подайте мне сорочку с накрахмаленной манишкой.
— Слушаю, сэр, — слегка поклонился Дживс.
БЕРТИ МЕНЯЕТ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ
Перевод Э. Новиковой.
За последние несколько лет мне так часто приходилось давать советы молодым людям, желающим овладеть нашей профессией, что всю мою систему, для удобства, я свел к одной короткой формуле. «Изобретательность и такт» — таков мой девиз. Такт у меня, само собой, всегда был на первом месте, что же касается изобретательности, думаю, я могу утверждать, что в большинстве случаев я ухитрялся проявить известную долю того, что называется тонкостью, имея дело с некоторыми затруднениями, которые время от времени неизбежно возникают в повседневной жизни джентльмена, находящегося в услужении. В качестве подтверждения вспоминается эпизод, произошедший неподалеку от Брайтона в Школе молодых леди, — история, которая началась однажды вечером, с того момента, как мистер Вустер, которому я принес виски и сифон с водой, обратился ко мне необыкновенно раздраженным тоном.