Том Джоу
Шрифт:
Особо впечатлительные заклеймят нас десятком штампов, среди которых обязательно будут «людоеды», «бездушные», «сволочи» и прочие нехорошие слова. Люди поспокойней тоже руку не подадут, так как вместе со звездами и отрядом спецназа пострадали гражданские — операторы, журналисты, гримеры, редакторы, осветители, продюсеры и многие другие. «Можно ненавидеть звезд, можно говорить о долге спецназа, но простых людей-то за что?» — скажут они и будут правы, однако есть одно крупное «но».
Между станцией, корпами и Минобороны подписано соглашение о правилах войны. Оно регламентирует трофеи, территорию и медпомощь пострадавшим. Гарантом выполнения со стороны станции являются
В соответствии с соглашением можно выделить три крупных пояса.
Первый, безопасный — это место проживания личного состава и журналистов, летная палуба, реакторный отсек. Тор не имеет права без весомой причины там появляться, не может осуществлять видеонаблюдение, подключаться к средствам связи и осуществлять мониторинг любого вида.
Второй, боевой — пояс для учений; присутствие и контроль над поясом — у всех подписантов договора в равном объеме. Тор конструирует новые уровни, чаще всего самостоятельно, иногда под указку корпов или Минобороны. Солдаты учатся преодолевать сконструированное, отрабатывают боевое слаживание и поставляют видеоконтент корпам. Особенностью боевого пояса, о которой новобранцам сообщают только через полгода после вербовки, является невозможность умереть в конфликте с дронами станции. Да, солдатам отрывает конечности, прошивает легкие, ломает кости, но — это и есть то самое крупное «но» — станция не стреляет на поражение, ограничиваясь повреждениями, после которых чел не способен продолжить бой. После этого раненого солдата подхватывают специальные боты и утаскивают в медсекцию. За время существования станции «Пэйн» в единичных случаях эвакуированные с поля боя не доживали до регенератора, и то в большей половине случаев — из-за дружественного огня.
Так что, уважаемые любители поп-музыки, модных сериалов и прочих развлечений, выдыхайте; ваши кумиры живы-здоровы, да к тому же поимеют отличнейший профит из случившегося. Скандалы великолепно увеличивают продажи, не говоря уже о солидной страховой премии.
Третий пояс станции — территория, свободная от трехстороннего соглашения; пояс составляет практически восемьдесят процентов объема всей станции. Роботов «Тора» мало, станционной связи практически нет, но зато очень много барахла, оставшегося от старых хозяев станции. Походы в третий пояс — единственный источник добротной брони, оружия, одежды и еще тысячи вещей. Вместе с выгодой, вылазки в третий очень опасны — если вас подстрелят, то на эвакуацию можете не рассчитывать, разве что напарник вытащит на своем горбу.
Пока народ активно делит тридцать килограмм мяса на сотню человек, мы с Максом выполняем вторую часть плана. В разрушенном зале должна была остаться куча неприбранного оружия. Пока персонал станции ходит на ушах и бегает кругами возле регкапсул с высокими гостями, мы ищем и вытаскиваем из-под обломков неповрежденные стволы и боезапас. За полтора часа поисков удается нагрузить на гравитележку восемнадцать единиц энергооружия и шесть скафов, провалявшихся во время бойни в дальнем углу и оттого неповрежденных. Все это будет весьма кстати в третьем поясе. Через день, максимум два прилетит следственная комиссия разбираться в инциденте, нам бы неплохо быть от нее как можно дальше.
В шесть утра по корабельному времени мы покинули границу второго пояса.
Наш выход был официально залегендирован приказом офицера штаба как проведение глубокой разведки. Офицер за это получит одну пятую добытого нами, а мы — чистую совесть по возвращении. Так что никаких самоволок и дезертирства, все в рамках задания.
Обычно в третий ходят или мелкие партии, тактика которых строится на медленном и очень осторожном продвижении в глубь поврежденных объемов, или крупные группы с серьезным оружием. Вторые могут позволить себе передвигаться быстро, особо не скрываясь, но тоже не лезут на рожон.
Мы выглядели малым отрядом, но энерговооруженностью и защищенностью превосходили крупный, спасибо трофейному снаряжению. Скафы последней закрытой серии с пассивным органопластиковым защитным щитом и активным — на энергетической основе — позволяли чувствовать себя в условной безопасности. Добротное оружие так и вовсе внушало небывалый оптимизм. Сержант не разделял нашего позитивного настроя, отчего шли мы со скоростью раненой черепахи, ежеминутно проверяя близкие коридоры и помещения десятком миниатюрных роботов-разведчиков. Позади нас перебирали лапками три «таракана»-носильщика, с навьюченными на них запасом еды на месяц, резервным вооружением и боеприпасами.
Мы решили двигаться к наиболее разрушенной части станции. В целевом секторе станцию хорошенько обработали из туннельника, когда уничтожали кластеры ПКО, а потом еще основательно покромсали изнутри, когда к корпусу пристыковались абордажные модули и лавина воинов Поднебесной штурмовала внутренние объемы. Путь сержант рассчитывал преодолеть за три дня. Были подобные точки и ближе, но основательно пограбленные другими отрядами. Нетронутая же точка обещала нехилый профит, там по идее должны оставаться скафы плюс оружие абордажной партии и защитников. Главное — все аккуратно перетащить в тайники рядом со вторым поясом. Запас времени у нас — на четыре похода туда-обратно, только бы добыча не подвела.
Наша с Максом надежда хорошенько отдохнуть во время похода провалилась в первый же день. Как сказал Иваныч, пока есть гравитация и пригодная к дыханию атмосфера, тренировки продолжатся в полном объеме.
— Ничего ты, Максимка, не понимаешь. Есть умные, а есть сильные. И тем и другим у нас открыта в жизнь дорога. Поскольку умным тебе не стать, давай еще соточку отжиманий.
Макс со стоном падает на пол.
— Федор Иванович, а как же стимуляторы и искусственное наращивание?
— Так то для умных, кто денег заработать может али наворовать и не попасться, что тоже наука великая. И где же ваши денежки? То-то и оно, Томми. Так что тоже давай — упор лежа!
Сто так сто, отключаю болевые центры и меланхолично считаю до ста. Нет боли, упражнение дается легко, главное — не перешагнуть физиологический предел и не получить травму.
— Ф-федор Ив-ваныч, а чем нам с-с-сто отжиманий в жизни пом-м-могут? — Макс опять за старое.
— Ты давай дыхание не сбивай вопросами. Вот тебе история… Вы, наверное, не знаете, но искины китайцев воспитываются на трудах философов и воспринимают окружающий мир очень своеобразно. Как мне наш майор говорил, связано это с частым выполнением смертоубийственных приказов. Китайцев же сотни миллиардов, и жертва парой тысяч человек экипажа — для них как шестая-седьмая цифра после запятой, если в процентах.
Вот наш искин будет бороться до последнего, зубами цепляться за каждый кубометр объема, а китайский выполнит приказ максимально эффективно — подойдет, например, вплотную и взорвет свою боеукладку в энергополе противника.
Оттого рисунки их боев очень похожи на шахматные партии. Там отдадут эсминец, тут подарят крейсер, а на десятом ходу все — тактическое окружение! Без численного превосходства не обходится, само собой.
Это предыстория, чтобы представляли логику возможного противника.