Томас Мюнцер
Шрифт:
— Кто здесь Лютер?
Перепуганный насмерть возница тут же выдал его. Рейтары схватили Лютера и с бранью потащили за собой. С ним не церемонились: его гнали, словно зайца, через кочки и ямы между коней, трусивших быстрой рысью. Все было проделано очень ловко. Лютера похитили. Кто? Неизвестно. Всадники были в масках.
Весть о похищении Лютера разнеслась по Германии с поразительной быстротой. Никто не знал ничего толком. Слухи были противоречивы. Проклятые паписты побоялись осудить Лютера и отправить на костер. Они подло украли его и где-то в темном лесу, среди бурелома, или в каменном мешке подземелья втихомолку его прикончили. Повсюду говорили
В Жатце Томас, конечно, не мог разузнать ничего определенного о судьбе Мартина. Однако он был убежден, что Германия стоит перед грозными событиями. Это заставило его на время отказаться от задуманной поездки в Прагу и спешно вернуться в Саксонию.
На родине Мюнцера ждала неожиданность. Ему под большим секретом сообщили радостную весть Мартин жив! Он нашел убежище в надежном месте. Вся история с похищением была умело разыгранном хитростью. Всякому, кто помогал находящемуся в опале, грозили страшные кары. Фридрих Саксонский пожелал остаться в стороне. Он знать ничего не знает о Лютере! Он делал вид, что поражен похищением, а в это время его люди стерегли Лютера в Вартбурге, одном из замков курфюрста.
Мартин жив! Радостное чувство было отравлено крупицей горечи. Лютер сам участвовал в маскараде. Нет, он скрывался не среди простого народа, как Иосс Фриц, в деревенской харчевне или где-нибудь среди ремесленного люда. Он предпочел покровительство курфюрста. Это был тревожный признак. Неспроста, вероятно, Фридрих опекает Лютера. Не получилось бы так, как в пословице: «Кто платит, тот и заказывает музыку».
Приверженцы Лютера не жалели слов, чтобы прославлять его мужество на Вормсском рейхстаге. Да и Мартин был не прочь прихвастнуть. Когда самое страшное позади, он стал и себе казаться куда большим героем, чем был на деле. Уповая лишь на бога, он прямо направился чудовищу в пасть. «Если бы в Вормсе было столько же чертей, сколько черепиц на крыше, я все равно поехал бы туда!» Иногда из его рассказов выходило, что он чуть ли не один противостоял несметной толпе врагов. Он говорил, что ему придавало сил слово божье, и умалчивал о массе горластых и нетерпеливых немецких дворян, которые готовы были обнажить за него мечи.
Томас привык смотреть в корень вещей. Лютер был не так беззащитен, как любил говорить. Даже когда он въезжал в Вормс, его сопровождало больше сотни саксонских дворян. Он знал, что его не дадут в обиду. Выступая первый раз на рейхстаге, он говорил упавшим голосом, а на следующий день был куда храбрее. Неизвестно, как бы еще все это обернулось, если бы он не чувствовал за собой поддержки. Он похваляется своей смелостью, а ведь должен благодарить дворян. Он им славно помазал медом по устам, вот они и вообразили, что именно Лютер наградит их «богемскими подарками» — поможет им по примеру чехов прибрать к рукам церковные земли. Сейчас он строит из себя героя, но ведь каждому ясно, что в Вормсе дворяне скорее бы его закололи, чем позволили ему отступить.
Мюнцера возмущало, что Лютер пустился на такую хитрость. Это по его совету было подстроено похищение. А теперь он делает невинный вид. Но его до конца раскусят!
То, что Лютер прятался в одном из замков курфюрста, еще больше укрепило Мюнцера в мысли о необходимости ехать в Чехию. Раньше, когда поездка эта была делом будущего, многие высказывали охоту принять в ней участие. Мюнцер послал в Цвиккау несколько писем. Один из его друзей, который знал чешский язык
Их связывала давняя дружба. Ближайший родственник Мюнцера дядюшка Мориц, у которого он нередко гостил, жил в Эльстерберге, где отец Марка держал банное заведение. Марк выделялся среди студентов Виттенбергского университета. Он был ярым спорщиком и часто даже самого Меланхтона ставил. в тупик.
Сборы в дорогу совпали с тяжелым событием. Внезапно скончался любимый дядюшка Мориц. Покойный оставил Мюнцеру кое-какое наследство. Томас не хотел этим заниматься. Он поручил Марку побыстрей уладить все дела в Эльстерберге. Томас знал, с какими опасностями сопряжена поездка в Прагу. Готовясь к худшему, он составил завещание, а рукописи отдал надежному человеку.
Путь их проходил через Яхимов. Здесь, по слухам, обосновался старый знакомец Эгран. В Цвиккау он задержался ровно столько, чтобы получить вперед жалованье за второе полугодие, и сразу перебрался в Яхимов. Рудокопы — народ решительный, и им бы пришлись не по вкусу проповеди, которые нравились толстосумам Цвиккау. Эгран желал угодить своей новой пастве. Ну и мошенник! Он быстро меняет личину, коль чувствует выгоду. Сейчас он не развивает прежних взглядов. Он не хочет, чтобы и здесь увидели, как он близок к папистам.
Напрасные ухищрения! Проповедуя в Яхимове, Томас вывел Эграна на чистую воду. А потом еще прибил на дверях церкви «Положения», которые тот, борясь с Мюнцером, защищал в Цвиккау. Тезисы Томас снабдил припиской: их, мол, Эгран готов отстаивать перед кем угодно, а особенно перед «ослом Томасом Мюнцером».
Возмущенные рудокопы так разбушевались, что Эграну пришлось бежать из города. Магистрат потратил много усилий и времени, чтобы успокоить горняков и добиться возвращения Эграна.
Ситуация была щекотливой. Друзья, у которых Мюнцер останавливался в Жатце, устроили ему официальное приглашение в Прагу. Его предупредили, что он может рассчитывать на радушный прием как один из видных сторонников Лютера. У городских ворот почетного гостя встретят представители магистрата и профессора. По обычаю он должен заранее написать тезисы своих публичных выступлений.
Здесь было над чем подумать. Приглашали ведь человека, который будет излагать учение Лютера, а не оспаривать его.
Главное — проникнуть в Прагу. Неважно, как будет обставлена первая встреча. Набросать какие-нибудь мысли, родственные виттенбергским книжникам? Он не хотел делать даже этого. Где выход?
Ну что же, раз от него требуют тезисы, он готов их дать. Мюнцер собственноручно переписал тезисы Меланхтона, которые тот защищал еще в 1519 году, добиваясь степени бакалавра богословия. Вы ждете истинно лютеровских положений — милости просим! Для пущей убедительности он подписался: «Томас Мюнцер, соревнователь Мартина перед лицом господа».
Его встречали торжественно и почтительно. В Прагу прибыл ученый посланец Виттенберга! Дома именитых пражан были для него открыты, но он предпочел остановиться при университете, где его содержали на казенный счет.
23 июня он уже выступал с большой проповедью. Его речь переводили на чешский язык. Потом он проповедовал по-латыни в Вифлеемской часовне. Он выступал с особым волнением: здесь все было связано с Яном Гусом.
Первые же проповеди Мюнцера принесли ему успех. С огромным уважением говорил он о Гусе, который не пожалел жизни ради торжества правды. Возлюбленнейший Ян Гус, учитель и борец!