Томек в Гран-Чако
Шрифт:
Смуга обменялся с Новицким понимающим взглядом и коротко ответил:
– Причаливаем к берегу, мы подождем тебя в лодке. Если пиры в селении, не говори им сразу о нас.
– Хорошо, сеньор! Только посмотрю, как и что…
Метис растворился в джунглях.
– Он оставил ружье, – заметил Новицкий. – Думаю, юнцу можно доверять…
– Пока он не вызывает подозрений, – согласился Смуга. – Тем не менее, встреча с Варгасом может оказаться для него нелегкой.
Они замолкли, вслушиваясь, но долго ждать им не пришлось. Гораздо раньше, чем они ожидали, Пабло появился из зарослей, подбежал к лодке, выпалил:
– Их нет! Никого нет! Все ушли, даже попугаев и обезьян взяли с собой. Пусто, совсем пусто!
– Либо убежали, либо примкнули к взбунтовавшимся кампам, – рассудил Смуга. – Не заметил следов борьбы?
– Не было никакого боя, сеньор! Их, наверно, предупредили об опасности. Они даже собрали созревшие бананы. Похоже, их нет уже три-четыре дня, следы немного затерлись. Они убежали на юг.
– Далеко отсюда до устья Тамбо? – спросил Смуга.
– Очень близко, сеньор! Пешком часа три, а в лодке еще быстрее.
– Мир становиться все теснее, – заметил Новицкий.
– Кампа точно уже на Укаяли. Лезем прямо в пасть акуле. Ян, какая ширина у Тамбо перед слиянием с Урубамбой?
– Недалеко от устья не более 400 метров, но после слияния обеих рек это такие широкие и изменчивые воды, – пояснил Смуга, он бывал в тех местах, когда пускался в погоню в Гран-Пахональ.
– Значит, не доплывем мы еще до Укаяли, а кампы уже выследят нас с обеих берегов Тамбо, – забеспокоился Новицкий.
– Вот и я то же думаю, сеньор, – поспешно вступил в разговор Пабло.
– Лучше бы было сейчас оставить лодку и пешком тайно отправится сразу на Урубамбу.
– Согласен, Пабло! – отозвался Смуга. – Но какже мы переправимся на правый берег Урубамбы?
– Панчо Варгас держит для себя наготове лодки на обоих берегах реки, а я знаю, где они укрыты, – ответил Пабло. – И знаю тропу, по которой пиры шли пешком отсюда к Урубамбе. Я проведу!
– Что думаешь, капитан?
– По-моему, Пабло дело советует, – сказал Новицкий. – Если мы и дальше поплывем по Тамбо, можем наткнуться на восставших кампов. А уж если они нападут на наш след, нам от них не уйти.
– Решено! – подвел итог Смуга. – Лодки спрячем на берегу, а весла захватим с собой, может, пригодятся.
В тот же день, незадолго до заката, они уже стояли на берегу Урубамбы. Вскоре Пабло нашел большую, выдолбленную из ствола красного дерева лодку. Но уже поздно было переправляться через пенящиеся, широкие воды, нашпигованные выступающими острыми скалами, водоворотами и омутами.
XII
КОРРЕРИАС
Лучи восходящего солнца разгоняли повисший над рекой туман. Смуга, Новицкий и Пабло под его прикрытием переправились на правый берег Урубамбы. Высокий, крутой берег не позволял как следует укрыть большую, тяжелую лодку, тогда они просто толкнули ее плыть по реке, чтобы она либо разбилась вдребезги, либо застряла среди выступавших из водных глубин скал. Тяжело дыша после борьбы с опасной бурной рекой, они взобрались на поросший джунглями берег, притаившись в чаще, смотрели, как стремительное течение несет лодку.
– Ей и до Укаяли не доплыть, – заметил Пабло. – Тут, бывало, и пароходы, что приходят сюда за каучуком, разбивались.
– А что, сюда часто заходят пароходы? – заинтересовался Смуга.
– Время от времени, сеньор, – ответил Пабло. – Здесь в окрестностях много каучуконосов. Урожай хороший, поэтому они приплывают в Ла Уаиру, а иногда и дальше, на верхнюю Урубамбу.
– Вот бы сейчас появился какой-нибудь кораблик! – размечтался Новицкий.
– Ну, вряд ли нам улыбнется счастье. Из-за восстания кампов эти места надолго обезлюдеют, – возразил Смуга. – Раз уж пиры Варгаса драпанули, и в Ла Уаире никого не застанем.
– Верно, сеньор, – поддакнул Пабло. – Верные пиры уж, наверное, его предупредили.
– Хоть узнаем, как дела обстоят, – хмуро пробурчал Новицкий.
– Немного отдохнем, и в путь, к Ла Уаире, – подытожил Смуга.
Вскоре они уже осторожно пробирались по джунглям в некотором отдалении от берега, поскольку Смуга намеревался подойти к селению Варгаса с востока, из глубины окружающего его леса. Приходилось считаться с тем, что взбунтовавшиеся индейцы могли и занять Ла Уаиру. Хорошо знакомый с окрестностями Пабло шел первым. Через каждые несколько шагов он останавливался и прислушивался. В конце концов он задержался на опушке.
– Здесь начинается кофейная плантация [51] Панчо Варгаса, – тихо объяснил он, поворачиваясь к своим опекунам. – Это уже Ла Уаира.
Как раз в этом месте прерывалась лесная чаща, далее в тени высоких деревьев росли кофейные кусты.
– Я уже видел эту плантацию, мы были здесь с Томеком, – прошептал Новицкий. – Неплохо Варгас все тут устроил! Рабы задаром растят ему и кофе, и бананы. Не хватает только кустов какао [52] . Оставим здесь вещички, дальше пойдем только с оружием…
51
Кофе (от араб. kaweh – подкрепляющий, возбуждающий) ведет свое происхождение из Абиссинии, откуда в XIV веке его привезли в Аравию, где его стали приготовлять в виде настоя. Кофе поначалу пили мусульманские священники, чтобы отгонять сонливость во время ночных молитв. Мусульманские паломники распространили кофе в Египте и Турции. Первые кофейни были созданы в Стамбуле в 1554 г. Первая европейская кофейня возникла в Лондоне в 1652 г., вторая в Париже в 1671 г. Привезенное французами на Мартинику, а оттуда в Бразилию и другие страны Америки, кофе встретилось там с такими прекрасными условиями, что в начале XIX века Бразилия уже была основным производителем кофе в мире. В настоящее время основными производителями являются Бразилия, Колумбия, Берег Слоновой Кости, Индонезия, Мексика и Эфиопия.
52
Какао происходит из Америки, где его выращивали с незапамятных времен от Мексики до Перу. Ацтеки почитали куст какао как святыню, а приготовляемый из его плодов напиток – пищей богов, его могли пить только цари и священнослужители. Семена какао в государстве ацтеков служили разменной монетой. В Европу семена какао привез Кристофор Колумб. Препятствием в распространении этого растения служило наличие в его семенах большого количества жира, называемого маслом какао, а также большая чувствительность к климатическим и почвенным условиям. По этой причине семена использовались в основном в косметике. Лишь в 1828 г. голландец Ван Гутен открыл способ обезжиривания семян, что позволило вырабатывать из какао шоколад.
– Верно, капитан! – тихим голосом поддержал его Смуга. – Я пойду первый, а вы с Пабло прикрывайте меня.
В ту же минуту он уже замелькал между кофейными кустами. Новицкий, держа готовый к стрельбе штуцер в правой руке, левой дал знак метису, чтобы тот не двигался с места. И лишь когда Смуга отдалился от них на приличное расстояние, оба двинулись за ним след в след.
Смуга осматривался, прислушивался. Вошел в деревню. На первый взгляд она казалась банановым раем. Большие, развеваемые ветром светло-зеленые листья напоминали перистые листья пальм. В этом банановом саду прятались улочки из примитивных хижин. Некоторые из этих хижин были разрушены до основания, как будто кто-то вылил на них всю свою злость. Скорее всего, то было делом рук бунтовщиков-кампов. Деревенька была пуста, но никаких следов борьбы не наблюдалось. Можно было предположить, что обитатели Ла Уаиры покинули ее вместе со своим добром еще до прибытия врага.
Смуга задержался перед домом Варгаса, тот отличался от хижин рабов лишь величиной. Сейчас он лежал в развалинах. Смуга уже двинулся дальше, но тут же кто-то за его спиной крикнул по-испански:
– Не поворачивайся! Карабин на землю, руки вверх!
Смуга бросил штуцер, поднял руки. Что-то твердое, очевидно, дуло револьвера, уткнулось ему в спину.
Новицкий с Пабло следили за Смугой и были шагах в двадцати позади него. Прячась в банановых кустах, они сразу же заметили бородатого верзилу, который с револьвером в руке высунулся из-за разбитой хижины и потихоньку заходил к Смуге с тыла. Пабло посмотрел на Новицкого, но тот глазами приказал ему молчать. Когда же детина ткнул дулом револьвера в спину Смуге, Новицкий одним прыжком встал посередине аллеи и грозно закричал: