Томминокеры. Трилогия
Шрифт:
Дэвид Браун? Не веря переспросил мысленно Кьюл у Хейзл. Это то, что ты услышала да он пытается спасти мальчика вернуть его обратно обратно с Альтаира-4.
Затем, обегая всю сеть, появился голос Дика Эллисона, возбужденный и полный высокого триумфа:
ЧЕРТ ПОБЕРИ! Я ЗНАЛ, что этот мальчишка может пригодиться!
19
Сначала Гарденер ничего не ощутил. Он снова начал расслабляться, почти до дремоты. И тут боль пронзила его с единственным ужасным треском разрушительное слабительное орудие, разбивающее его голову на куски.
— Нет! — завопил он. Он схватился за виски, начал колотить по ним. — Нет! Боже, нет, это так больно. Боже, нет! Преодолей это, сынок, попытайся преодолеть
— Я не могу, я не могу О, ГОСПОДИ, ОСТАНОВИ ЭТО!
Его разбитое колено гудело, как искусанное москитами. Он смутно чувствовал, что из его носа текла кровь и рот его тоже был наполнен кровью.
ПРЕОДОЛЕЙ ЭТО, СЫНОК!
Боль немножко отступила. Вместо нее пришло другое ощущение. Это новое чувство было ужасным, ужасным и страшным.
Однажды, в колледже, он участвовал в соревновании под названием Великий Пожиратель Макдональдсов. Пять студенческих братств выставили своих «чемпионов по еде». Гард был чемпионом «Дельта Тау Дельта». Он расправлялся со своим шестым Биг-Маком — это не было даже близко к окончательному количеству, которое полагалось съесть победителю — и вдруг понял, что он очень близок к полному физическому пресыщению. Он никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. В общем, это было даже интересно. Его средняя часть была как будто набита пищей. Он не ощущал рвотных позывов; тошнота не подходила под объяснение того, что он действительно чувствовал. Его живот казался ему гигантским неподвижным дирижаблем, надутым неподвижным воздухом. Он думал, что ощутит, как мигают красные огоньки в каком-то психическом внутреннем Центре по Управлению Заданием, как различные системы пытаются справиться с безумным перенасыщением мясом, хлебом и соусом. Его не вырвало. Он вынес это. Очень медленно, он вынес это. В течение нескольких часов он чувствовал себя картинками, изображающими Труляля и Траляля, его живот был раздутым и гладким, готовым разорваться.
Теперь его мозг чувствовал то же самое, и Джим Гарденер понимал так, как холодно и расчетливо понимают профессиональные едоки, работающие на износ, что он был на волосок от смерти. Но это было другое чувство, непохожее ни на что, и впервые он понял то, к чему стремились все Томминокеры, что движет ими, что ТОЛКАЕТ их к этому.
Несмотря на боль, которая только уменьшилась, а не исчезла, несмотря на это отвратительное гадкое ощущение наполненности, как у питона, проглотившего ребенка, часть его наслаждалась этим. Это было как наркотик невероятно мощный наркотик. Его мозг был как двигатель в самом большом траханом «Крайслере», который когда-либо был создан, газующий на холостом ходу и ожидающий, когда он врубит верхнюю передачу и умчится.
Умчится куда?
Куда угодно.
К звездам, если нужно.
Сынок, я теряю тебя.
Это был старик, голос его звучал измученно, как никогда, и Гарденер с силой вернул его назад — к той штуке, до которой он должен был доковылять. О, это чувство было пьяняще прекрасным, но оно было украдено. Он снова заставил себя подумать о тех фигурах цвета жухлой листвы, запертых во всех тех гамаках. Галерные рабы. Старик питал его силы; он сам стал вампиром? Как они?
Он послал мысль Хиллману: Я с тобой, старая кляча.
Ив Хиллман закрыл свой единственный глаз в молчаливом ответе. Гард повернулся к экрану монитора, отсутствующе держа наушник в ухе, как диктор новостей в живом эфире вне телестудии, прислушивающийся к вопросам работников студии.
В замкнутом пространстве сарая Бобби свет вновь стал пульсировать.
20
Слушали.
Они все слушали, они все были на одной линии связи, которая охватывала весь Хэвен, распространяясь от центра, который был в двух милях от все еще слабых клубов дыма. Они все были включены в сеть, и они все приняли имя Томминокеров случайно, как приняли бы и любое другое, но в действительности они были межзвездными цыганами без барона. Еще в момент кризиса, во время периода регенерации — периода, когда они все были так уязвимы, —
Пришло время закрыть границы.
Сейчас присутствовал всеобщий признак согласия — психический звук, который узнала бы Рут Маккосланд, шорох осенних листьев, подгоняемых ноябрьским ветром.
На какое-то время, по крайней мере, люди из сарая потеряли все контакты с Гарденером. Они были только рады, что он находился в сарае. Если он направится к их кораблю, огонь встанет у него на пути.
Объединенный голос быстро разъяснил распорядок действий — некоторые из этих планов были разработаны смутно несколько недель назад — теперь планы стали конкретнее, поскольку люди из сарая уже «превратились».
Устройства были собраны — хаотично, на первый взгляд. Но полет птиц на юг с приближением зимы тоже может показаться хаотичным; их движение может показаться таким даже им самим — всего лишь способ провести зимние месяцы, способ такой же хороший, как и любой другой. Хочешь поехать в Северную Каролину, дорогая? Конечно, любимый, — превосходная идея.
Итак, они построили, и порой убивали друг друга из своих новых игрушек, и порой, закончив очередное приспособление, недоверчиво смотрели на него и убирали подальше от глаз, так как сейчас от него не было никакой очевидной пользы. Но некоторые предметы они вывозили за пределы Хэвена обычно в багажниках автомобилей или в кузовах грузовиков, прикрытых брезентом. Одним из таких приспособлений была машина «Кока-колы», убившая Джона Леандро; она была изготовлена покойным Дейвом Ратледжем, который зарабатывал когда-то на жизнь обслуживанием таких машин. Другим был очиститель Бенсона, который сразил Лестера Моргана. Были неисправные телевизоры, стреляющие огнем; были дымовые детекторы (некоторые Гарденер видел в сарае во время своего первого визита, но не все), которые летали по воздуху, как летающие тарелочки, испуская убийственные ультразвуковые волны; в некоторых местах были силовые батареи. Почти все эти устройства могли приводиться в действие мысленно при помощи простых электронных приспособлений, по этой причине названных «Вызывателями», не слишком отличающихся от прибора, с помощью которого Фриман Мосс обычно пригонял дренажные механизмы в лес.
Никто особенно не задумывался над тем, почему эти приспособления надо размещать грубо по периметру вокруг города, так же как и птицы не задумываются, почему они летят на юг, или гусеницы не размышляют, почему они, заворачиваются в кокон. Но, конечно, это время всегда приходит — время, когда границы должны быть опечатаны. Это время пришло рано… но, казалось, не слишком рано.
Люди из сарая также предложили некоторому количеству Томминокеров вернуться в город. Хейзл Маккриди, как было решено, отправится с ними — она будет представителем более передовых Томминокеров. Устройство, закрывающее границы, будет прекрасно работать без наблюдения за ним, пока не сядут батареи. В городе находилось много отдельных устройств, которые необходимо было отправить в лес, чтобы создать защитную сеть вокруг корабля на тот случай, если пьяница все-таки доберется до него.
И было еще одно, очень серьезное устройство, нуждавшееся в охране, на случай, если кто-нибудь — вообще, кто угодно — сможет прорваться. Эта вещь стояла на заднем дворе Хейзл Маккриди, укрытая большой пятиместной палаткой и напоминавшая миниатюрный цирк. Это была защитная сеть. Она могла делать многое из того, что делал преобразователь в сарае, но эта вещь, которая когда-то была печкой, существенно отличалась от преобразователя в двух отношениях. Оцинкованные алюминиевые трубки, бывшие когда-то частью вентиляционной системы дома Маккриди, сейчас все торчали в небо. Подключенные к Новой и Улучшенной печке, на двух фанерных бортах, защищенные от остальных элементов еще и серебристой сетью, которая простиралась в туннеле, где лежал корабль, стояли двадцать четыре автомобильных аккумулятора. Когда эта штука была включена, она производила воздух.